долго молчал, обдумывая ответ Джеффри, после чего небрежно махнул рукой:
– Ладно! Хьюберт все равно свое отслужил. Его стараниями лорд Шервуда хотя бы лишился сына, так пусть потешится местью тому, кто предал его.
****
К моей несказанной радости здоровье Гая неуклонно улучшалось. Как это ни странно звучит, но время, которое я проводила возле его постели, было для меня счастливым. Подолгу, как никогда прежде, я находилась с Гаем вдвоем. Раньше он был вечно занят, а раненый принадлежал мне одной. Его обществом мне приходилось делиться только с лекарями и Джеффри, но присутствие лекарей было необходимым, вели они себя с предельным тактом, и я их почти не замечала. Джеффри тоже особенно не докучал, навещая Гая каждое утро, докладывая ему о делах в замке и новостях Ноттингемшира, после чего уходил до следующего утра. Я поила Гая лекарствами, помогала слугам переодевать его и перестилать постель, занимала чтением и видела в его глазах благодарность за мою заботу.
По мере того как он выздоравливал, я вновь занялась делами по хозяйству. В один из вечеров, обсуждая с поваром блюда на завтра, я заметила стоящий на оконном выступе длинный и узкий деревянный ящик, в котором густо росли зеленые стебли. Сорвав несколько листиков, я растерла их в пальцах и почувствовала очень приятный запах.
– Что это?
– Имбирь, миледи. Когда его корешки выбрасывают почки, я их отщипываю и высаживаю в землю, чтобы вырастить новые корни, – охотно ответил повар.
Я приказала ему срезать для меня пучок стеблей. Запах мне так понравился, что я захотела поместить стебли в своей спальне как цветы. По пути к себе я зашла в покои мужа и спросила у лекаря о самочувствии Гая.
– Лучше, миледи, – ответил он, – много лучше! Я дал ему макового настоя, перед тем как промыть рану, и сейчас он спит. Желаете взглянуть на него?
Кивнув, я прошла в спальню и присела на кровать рядом с Гаем. Положив зеленые стебли на кресло, я осторожно, чтобы не разбудить мужа, провела ладонью по его щеке. Неожиданно он накрыл мою ладонь своей и, не открывая глаз, прижал мою руку к губам.
– Ты! – чуть слышно прошептал он. – Ты пришла ко мне!
В его голосе было столько нежности и благоговения, что я потеряла дар речи от удивления. Никогда прежде он так не говорил со мной. Не успела я сказать хотя бы слово в ответ, как он подвинулся и потянул меня за руку.
– Ляг, пожалуйста! Приляг возле меня! Я истосковался по тебе, и вдруг ты сама пришла!
Удивившись еще сильнее, я сделала так, как он просил, и Гай крепко обнял меня, стал целовать – сначала очень нежно, едва дотрагиваясь губами до моего лица и губ, потом все жарче и требовательнее. Его ладонь скользнула по моей груди, и он с досадой прошептал:
– Платье! Зачем оно? Ты могла бы снять с себя одежду? Всю!
Высвободившись, я разделась, вновь легла рядом с ним, и он заключил меня в объятия. Последнее, о чем я подумала: что скажет лекарь? Вдруг Гаю потом станет хуже? А больше я не думала ни о чем, попросту не могла думать. Гай целовал меня так, как никогда раньше не целовал. Он