выдавали замуж.
Дело в том, что ещё в среду, когда эмир выслушивал после завтрака доклады о жизни дворца и Дербента за время его отсутствия, он был весьма озадачен некоторыми деталями жизни во дворце русских заложников. Узнав о евнуховском позоре – не смогли справиться с женщиной – Ахмед приказал всыпать всем троим по двадцать пять палок.
Однако, подозрительно тесное по докладам Сардара общение заложников с Нино заставило его провести более тщательное расследование. Ахмед, выслушав евнухов, стражников, приказал доставить к нему мальчишку «боя», который действительно шпионил, как мог, за Седенками. Мальчишка, стоя на коленях, прогнувшись в поклоне и не смея поднять на хозяина глаз, стал повторять то, что уже рассказал Сардар. Когда же Ахмед стал задавать вопросы, касающиеся Нино, маленький негодяй понял, чего от него хочет эмир и стал, привирая, сыпать ту информацию, которую хотел услышать заподозривший что-то эмир. Сардар, стоящий как всегда рядом с Ахмедом, только покачал головой и подумал: «Далеко пойдет, щенок», – но вслух, разумеется, ничего не сказал.
Ахмед задумался, он поверил привравшему мальчишке, но не догадывался ещё, что действительность куда глубже фантазий угодливого маленького раба и его собственных подозрений. К нему привели Нино.
– Открой лицо, – приказал эмир стоявшей на коленях рабыне.
Нино отпустила край платка и продолжала сидеть на коленях, опустив лицо и глаза.
– Посмотри на меня, презренная, – скомандовал Ахмед, – и Нино подняла лицо, дерзко глянув в глаза эмиру. Её платок – чадра колыхнулся на сквозняке (было жарко, легкий морской ветерок гулял через окна дворца по залу) и обнажил часть шрамов на левой щеке.
– Ахмед подошёл к ней, присел на услужливо поданый табурет и, больно сжав пальцами её подбородок, зычно спросил, преодолевая её дерзость:
– О чем ты говорила с гяурами? – он отпустил её подбородок, резко подбросив его вверх.
– О многом, господин, – ответила Нино.
Дерзость в её взгляде сменилась тоской и отчаянием.
– Так расскажи мне, о чём? – не меняя тона, вновь спросил эмир.
– Об их жизни и о моей, господин.
– Вот как? И что же они рассказали о своей жизни?
– Они живут в стране свободных людей, у них нет рабов, они сильные люди, богатыри, и никому не дадут себя в обиду.
– А что же ты рассказала им о своей жизни? Ты сказала им, как хорошо тебе здесь живется, как добр к тебе твой господин?
– …, – Нино, усмехнувшись, молчала.
– Говори!? Неблагодарная!
– Нет, господин, я не сказала им этого.
– А что же ты им сказала? – недобро сощурившись, спросил Ахмед.
– Правду о том, как я стала вашей рабой, о том, что я люблю этих гяуров, что высшей наградой для меня было бы быть одной из них.
– И что же, – вкрадчиво спросил эмир, –