ухаживаниями, Иван вскоре сделал Ксении предложение руки и сердца. А она, не имея в запасе иных претендентов, согласилась. Николай Васильевич дал молодожёнам пожить в Дубровицах полгода, а затем отозвал Ивана Ивановича вновь на службу в Петербург.
«Медовые» полгода не прошли напрасно; Ксения Дмитриевна вскоре родила сына Сашу и всецело погрузилась в воспитание ребёнка.
Иван Иванович относился к жене трепетно, называл её «свет мой – Ксюшенька». Часто писал письма, слал гостинцы. Сына обожал и гордился наследником. Приезжая на побывку, учил Сашку основам военного дела: верховой езде, фехтованию и стрельбе. Заботился об образовании, выписывая из Петербурга лучших учителей, не скупился на оплату.
Ксения Дмитриевна была не искушена превратностями семейной жизни; у неё всю жизнь перед глазами был только один пример – брак Аграфены Матвеевны и Василия Аникитича, в котором, так же, как у неё, муж всё время был на военной службе, а жена занималась хлопотами в поместье. А по сему, уверенная в том, что всё идет как надо, Ксения Дмитриевна жила спокойно, размеренно и ей казалось, что она счастлива и благополучна.
Но в один прекрасный день оказалось, что благополучие было эфемерным.
Иван Иванович, приехав в Дубровицы на побывку, был сдержан и молчалив. И, наконец, признался жене, что вот уже третий год, как живёт в Петербурге с другой женщиной. Женщина эта, Паулина Сташевская – вдова болгарского князя, потомка господаря Волошского, из семейства фанариотов. Попала в плен к туркам, и под властью Османской Порты насильно была обращена в мусульманскую веру вместе с дочерью.
В войне с турками Иван Иванович спас её, и с нею маленькую дочь, из плена. Проявил заботу – купил квартиру в Петербурге. Затем навещал, помогал деньгами, подыскивал врача и прислугу. После часто захаживал в гости. И постепенно влюбился.
А, поскольку считает себя человеком порядочным, то приехал честно рассказать обо всём жене и попросить развод, так как имеет серьёзные намерения жениться на пани Сташевской.
Сказать, что Ксения Дмитриевна была поражена – значит, ничего не сказать. Её защитницы мудрой Аграфены Матвеевны уже не было в живых, и попросить совета в несчастье было не у кого. Ксения Дмитриевна прорыдала белугой всю ночь, осыпая проклятьями неверного мужа с его болгарской потаскухой.
Наутро вспомнила, что в её жилах течёт благородная кровь князей Репниных; взяла себя в руки и… смиренно отпустила любезнейшего супруга в Петербург, благословив его на жизнь с коварной разлучницей. Но условилась с ним, что Сашка ничего не узнает об этом позоре, а Иван Иванович, как и прежде, будет изредка посещать Дубровицы, исключительно ради сына. На том и порешили.
Но жизнь у Ивана Ивановича с пани Паулиной не сложилась. То ли проклятья Ксении Дмитриевны сделали своё дело, то ли сам Всевышний пожелал покарать их, памятуя, что на чужом несчастье счастья не построишь. А может, пребывание в турецком плену подорвало здоровье княгини.
Но так