вам ничего не угрожает, если, конечно, между ними не произошло чего-то совсем уж ужасного.
– Леди Валерия ни о чем таком не упоминала.
– Она бы ни за что не упустила такой возможности. Так вы прокатитесь со мной?
– Спасибо, но мне все равно лучше посмотреть сады, пока ясно. На случай, если завтра пойдет дождь.
Себастьян кивнул и не стал давить на Дэйзи. Впрочем, и проводить ее по садам тоже не предложил.
– Наверное, я смогу сама найти дорогу, мистер Гудмэн, – осторожно предложила Дэйзи. – Если вам нужно работать в доме…
– Я рад предлогу выбраться в такой замечательный день.
– Там чертовски холодно, – бросил Себастьян. – Все газоны в инее. Ради всего святого, не простудитесь.
– Я уже выходила с фотоаппаратом. Там довольно морозно. – Дэйзи показалось, что он переживает не столько за нее, сколько за Бена Гудмэна. Что ж, ей нравилось, что ему небезразлично подорванное здоровье секретаря.
– Мы закутаемся потеплее, – пообещал мистер Гудмэн.
К выходу он действительно капитально утеплился: надел тяжелую армейскую шинель без погон и прикрывавшую рот и нос вязаную балаклаву под шапкой.
– Вид только ворон пугать, – с улыбкой сообщил он. – Надеюсь, вас это не смущает.
– Я не ворона. Холодный воздух вреден для ваших легких?
– Только если буду глубоко дышать. Но солнце уже начинает пригревать. Еще пару минут – и я сниму балаклаву.
Первым делом он отвел Дэйзи на террасу с южной стороны дома. Оттуда по широким каменным ступеням они спустились в регулярный сад. Клумбы в обрамлении аккуратно подстриженных живых изгородей были еще пусты, но Дэйзи решила, что чуть позже и здесь можно будет сделать пару удачных снимков. Камеру она на этот раз не взяла, чтобы не таскать ее зря.
Они шли по усыпанной гравием дорожке, слева от которой тянулась живая изгородь, а справа – увитая плющом кирпичная стена, в которой через пару сотен ярдов обнаружилась калитка. Мистер Гудмэн остановился снять балаклаву.
– Вот эта дорожка, – он указал пальцем, – переходит в тропу, по которой быстрее всего попасть в деревню. Вы не против прогуляться со мной до «Чеширского сыра»? Мы могли бы перекусить перед ленчем.
– Я с удовольствием, но вам не трудно идти так далеко?
– Моей ноге полезны нагрузки, иначе она затекает. Если я правильно понял, вы потеряли на войне брата?
– Единственного… И жениха.
– Простите. Жуткое было время. Оба в армии?
– Жервез – да. – Дэйзи редко говорила с кем-либо о Майкле, но невысказанное сопереживание, которое она ощутила в своем спутнике, заставило ее продолжить: – А жених водил санитарную машину.
– Пацифист? – Он произнес это слово совсем не так, как Филипп, да и большинство остальных людей. У тех оно звучало почти презрительно. – Вот такие же ребята и меня вытащили. Надо обладать особой смелостью, чтобы нырять в ад, не имея даже оружия, чтобы защитить себя.
У Дэйзи защипало в глазах. Необходимость наглухо закупоривать чувства до тех пор, пока она не научится защищать его имя,