не задействован вовсе, либо вообще не сформирован. Со стороны разница не особо заметна, а субъективно – колоссальна. Ведь действительно, насколько разнятся наши занятия, когда на нас смотрят или не смотрят другие? Насколько разные мы реализуем интересы и принимаем решения? Есть люди, вообще не способные принимать решения, когда на них смотрят. Есть люди, не способные принимать решения, когда на них НЕ смотрят. Разрыв между персоной-личиной и сущностью-индивидуальностью в общем случае не просто велик – он сколь угодно велик.
При этом, например, понятие экстраверсии и интроверсии – не имеет отношения к индивидуальности-сущности. И то, и другое – способы взаимодействия с другими, с социумом. К состоянию «наедине с собой» они одинаково неприменимы. Более того, как оказалось, современные интроверты так же плохо умеют быть наедине с собой, как и экстраверты. Они лишь научились отгораживаться от других, фокусируя внимание на внутренних процессах. Подробнее см. у того же Юнга.
Точно так же значительная часть того, что принято называть «индивидуальными особенностями» человека, имея в виду его поведение в социуме, – корректнее назвать личными, или личностными, особенностями. То есть особенностями, доступными для наблюдения другим человеком.
Итак, левый «женский» канал формируется в процессе взаимодействия с матерью. Правый «мужской» канал формируется в процессе общения с отцом. По крайней мере, в теории. Центральный же канал… формируется в отсутствии взаимодействия с другими людьми. Наедине с собой. Только так, и не иначе. Причем, «наедине с собой» подразумевает отсутствие любых социально-значимых сигналов, включая речь на родном человеку языке, телевизор, радио, книги-газеты, гаджеты, соцсети.
Общаясь с матерью, ребенок воспринимает какую-то информацию. Затем, общаясь с отцом, ребенок воспринимает другую информацию. Информация от обоих родителей в общем случае не согласована, а порой и остро противоречива. (На то он и родительский конфликт). Оставаясь наедине с собой, ребенок имеет возможность сопоставить два набора ценностей, полученных от родителей, обнаружить противоречия, сделать выводы. Захотеть проверить эти ценности на собственном опыте. Сформировать собственную точку зрения. Всё это серьезная работа, которая требует времени в тишине и спокойствии, не на виду у других.
Если такой возможности нет, то все, что ребенок может выдать вовне, – это слова, услышанные от других. Грубо говоря, он пересказывает маме услышанное от папы, и наоборот. И нередко, родители поощряют такое поведение, делая ребенка посредником в их конфликте, в который не решаются вступить сами, открыто. Фактически, родители перекладывают на ребенка ответственность за их, родителей, отношения. Естественно, ребенок не может управлять такой ситуацией, но он может почувствовать вину за то, что не справился с возложенной ответственностью. Теперь он вечный неудачник, козел отпущения.
Еще