вы тут делаете? Почему не уезжаете? Яма эта опять же, все больше становится.
– Да куда ехать-то? А яма, да хрен с ней. Мы уж много лет на краю этой ямы живем. Перемрут здесь все раньше, чем она до нас доберется.
– А живете чем?
– Хозяйство и гробы с крестами. Гриша гробы делает с крестами. Чернова бархатом обшивает, бархата у нас много. Раньше здесь дом культуры «Родина» был. Сгорел. Кулисы бархатные только спасти успели. Столько гробов можно обшить, город похоронить хватит. Я гробы в город в ритуальную контору отвожу. Так и живем. Главное, чтобы аист прилетал. В этом году что-то он задерживается.
Я слушал Игната и мне начало казаться, что он недалеко от Гриши ушел.
Игнат собрал наколотые дрова и ушел топить баню.
«Бум-бум», – услышал я вдалеке.
После бани бабка Вера поставила на стол большую кастрюлю борща, тарелки, ложки и литровую банку самогона.
– Картошечки бы еще вареной, – сказал Степа и потер ладони.
– Картошечка! – крикнула бабка.
Старушка выскочила из-за стола и начала нарезать круги по дому: «Картошечка! Картошечка! Картошечка моя!», – орала бабка.
Игнат поймал бегающую старушку и отвел ее в другую комнату. Я услышал, как он включил телевизор.
– Забыл предупредить, чтобы о картошке ни в каком виде не упоминали при ней, – сказал Игнат и вернулся за стол.
– Что не так с картошкой? – спросил Степа.
– Когда дед умер, к бабе Вере дочка с сыном приехала. После похорон уехала, внука на лето оставила. Славный шалопай был, только шило в жопе. На месте вообще не сидел. Носился по деревне, как угорелый. Когда пришло время убирать картошку, заказали трактор для сбора. Внук бабки Веры бесился на поле, да и уснул в ботве, – Игнат помолчал немного и продолжил. – В кашу. Не было у него шансов против трактора. Бабка Вера с тех пор не в себе. Думает, что в каждой картофелине теперь есть частичка внучка. Мы из-за нее картошку сажать перестали. Раньше, как зеленушка появится, бабку с поля не прогнать. Пока каждый кустик не погладит, пока с каждым не поговорит, не уйдет. Как дело к уборке, так под трактор бросается. Не трогайте, говорит, мою картошечку. Дочка тоже молодец. Во всем мать винила. Как-то раз приехала пьяная с каким-то мужиком на машине и бабке под дверь мешок картошки высыпала.
– Жесть какая, – сказал я.
– Жесть, ага, – кивнул Игнат.
– Картошечка, – услышали мы голос бабки Веры из соседней комнаты.
– Поели картошечки, – Степа налил полную рюмку самогона и махнул, не закусывая.
Из соседней комнаты было слышно задорный голос Вани Урганта в телевизоре. Ваня объявил рубрику «пять вспышек прекрасного». «На пятом месте великолепный Тарзан. Длинных волос горсть солнцем подсвечена. Кожа твоя, как шелк, морщин не замечено. Грудь твоя, номер три, маслом очерчена. Про тебя говорят – странная женщина. Четвертое место – Анастасия Волочкова». Бабка Вера переключила канал. «Путин подчеркнул,