Констанс была ещё более печальна, чем прежде.
«Если бы не связавшая меня клятва, я бы покаялся во всём, получил по заслугам и с позором покинул бы этот дом, потеряв доверие и покровительство Жоржа… Уехал бы в свою семинарию зализывать сердечные раны. Жениться нам всё равно никто не позволит. Как глуп и наивен я был, просто предполагая, что такое возможно! Кто я? Нищий человек, не имеющий за душой даже собственного угла. Женитьба забрала бы и моё образование. В лучшем случае, всё, что мне светило б после семинарии в миру – это приходская школа, мизерное жалование. Конечно, с моими-то мозгами я мог бы учиться дальше и стать кем угодно, к примеру, врачом. Но кто бы оплачивал это моё обучение? Вновь Жорж?! Кого устроит такая ситуация?» – эти мысли крутились в голове, как осиный рой.
Ужин был роскошен, огромное блюдо из морепродуктов, разные соусы и приправы для креветок, лангустов, омаров и морских пауков, устрицы с эшалотом и рыбный суп. Всё это называлось постным днём.
Мне трудно было есть, я не приучен так ловко управлять столовыми приборами, чтобы с изяществом вкушать подобную пищу.
– Эдуард, я тебя не узнаю, ты вернулся каким-то расстроенным из Гатье, что-то случилось? – Жорж внимательно посмотрел на меня.
– Нет. Всё, как обычно. Просто тяжело возвращаться туда, где тебя не ждут…
– Я понимаю… – Жорж тяжело вздохнул.
Мари уронила вилку. Прислуживающий за столом поднял её и заменил чистым прибором.
– Слава Богу, мы уехали из этого Богом забытого городка! То ли дело Ницца!
– Мне казалось, тебе было неплохо и в Гатьер… – Жорж посмотрел на свою жену поверх одетого на нос пенсне.
Мари явно не хотелось продолжать этот разговор.
– Конечно, рядом с тобой, дорогой супруг, я могу быть счастлива где угодно, но согласись, в Ницце совсем другая жизнь! Разве мы бы смогли найти для Констанс достойную партию в том захолустье?
Конни отодвинула тарелку.
– Благодарю, я сыта по горло! – она встала и ушла, даже не получив на то позволения.
– Кто-нибудь объяснит мне, что происходит сегодня? – Мари, возмущённая поведением дочери, посмотрела сначала на Жоржа, а затем на меня.
Я виновато опустил голову и почувствовал, как к лицу подступила кровь, щёки предательски запылали.
– Наша дочь не в духе, разве это впервые? – кажется, Жорж спас меня, когда отвлёк взгляд мадам на себя.
– Видимо, я была недостаточно строга с детьми, раз они позволяют себе подобные выходки. Теперь и у меня пропал аппетит, – она встала из-за стола, демонстративно придвинула стул, так что он неприятно заскрипел по полу, и, высоко подняв голову, удалилась в свои покои.
Жорж со спокойным выражением лица продолжил трапезу. Я остался с ним. Меня с детства приучили присутствовать, даже когда отказываешься есть.
– Ты был на кладбище?
– Да, конечно, – я понял, что именно его интересует, – на могиле крёстной лежат свежие