что она задаёт субъекту общие правила самопонимания.
Во-первых, её наличие обусловливает продуктивность и динамику рефлексивного процесса, самодискурса: сравнивая «себя-на-личного» с «собой-иным» (прошлым или возможным в будущем), человек на какое-то время добивается своеобразного эффекта «аннигиляции» субъективности самооценок (Ячин, Конончук, Поповкин, Буланенко, 2011, с. 32).
Во-вторых, поскольку мы в большинстве случаев способны понять только то, что нам представляется ответом на некий наш вопрос, она принуждает человека ставить вопросы, касающиеся не только переживания смысла повседневных происшествий жизни («почему это случилось со мной?», «мог ли я поступить иначе?», «могу ли я этого избежать?», «что будет, если я это сделаю/не буду делать?»), но и интегральные вопросы экзистенциального плана, в том числе ключевой вопрос «зачем я делаю то, что делаю?».
В-третьих, личностная герменевтика способствует усилиям человека объективировать мысли о себе, итоги рефлексии, интуиции или инсайта в словах (и в этом плане автобиографирование оказывается её важным экстериоризированным результатом) и одновременному осознанию несводимости переживания или смысла к слову: «любое сказанное слово есть свершение мысли и сворачивание полноты смысла применительно к данному контексту» (там же, с. 33), в нашем случае – применительно к содержанию автонарратива, к рассказываемой личной истории.
В-четвёртых, личностная герменевтика предполагает возможность комплементарного сведения воедино разных, даже противоречивых, точек зрения на самого себя путём использования «металогов» (термин Г. Бейтсона). В контексте нашего обсуждения их суть сводится к внутреннему разбору и уяснению возможной иной позиции в отношении себя («что я имею в виду, когда собираюсь/хочу/ говорю о…») без противопоставления ей наличной, занимаемой сейчас в отношении самого себя позиции (там же, с. 34–35).
Наконец, в-пятых, личностная герменевтика ориентирует субъекта на то, чтобы быть понятым другими: продуцируемый текст личных историй должен в принципе позволять «выудить» из них необходимые для этого смыслы. Это, вероятно, и «принуждает» человека к рассказыванию историй о себе.
Самоинтерпретация фактов биографической канвы при создании личных историй должна осуществляться с некоторых внутренних ценностно-смысловых позиций, которые задаются собственным жизненным проектом субъекта (выстроенной во времени обобщенной и наполненной ценностью последовательностью желаемых в ней событий), личным экзистенциальным профилем (выстроенного во времени набора ценностно значимых самоизменений, ведущих к желаемому «образу Я») и периодически осуществляемой оценкой самовоплощённости (рефлексивно отобранных жизненных достижений в сопоставлении с проектом, профилем и текущими ценностными интенциями субъекта). Вместе они задают индивидуальный комплекс внутренних семантик, позволяющих осмыслить любой факт личной истории, причём