державшему в руках одноразовый стаканчик.
– Копы!
Джесс быстро огляделся, весь его вид служил подтверждением того, что опасность была реальной, что это не дурацкая шутка.
В дальнем углу двора, там, где заканчивалась подъездная дорожка, сквозь зелень проглядывали синие и красные огни.
А потом раздался вопль.
Я осмотрелась, пытаясь отыскать Оливи, но она уже ретировалась в гущу деревьев и ловила мой взгляд, призывая сделать то же самое.
Я выронила из рук стаканы, расплескав пиво себе на ноги. А потом почувствовала чью-то руку у себя на талии. Джесс тащил меня за собой в противоположном направлении от того места, где находились все. Мы не стали прятаться за деревьями, мы скрылись за кустами, отделявшими этот дом от соседнего.
Все были взволнованы. То, что прежде можно было назвать управляемым хаосом, свирепствующим на пивной вечеринке учеников средней школы, превратилось в безудержное столпотворение, когда подростки разбегались во все стороны. Никогда я не сталкивалась с такой анархией.
Но кусты были достаточно высокими для того, чтобы Джесс мог присесть рядом со мной, и достаточно густыми, поэтому я почувствовала себя в безопасности. Мы были довольно далеко от всех остальных, вокруг воцарилась тишина – если шумовое сопровождение полицейских сирен и тяжелые шаги разбегающихся людей можно действительно назвать тишиной.
Я ощущала тело Джесса рядом с собой, чувствовала его руку, когда он касался моей.
– Ой! – театрально прошептал он.
– Что? – прошептала я в ответ.
– Мне кажется, я поранил губу о колючку.
Резкий луч света скользнул по кустам, где мы прятались, и мне показалось, что я оцепенела.
Я слышала собственное дыхание, чувствовала, как бьется сердце о грудную клетку. Я была напугана, в этом сомневаться не приходилось. К этому моменту я была пьяной. Не слишком, но немного под градусом. Над нами нависла реальная угроза, нас могли схватить, что не только расстроило бы моих родителей, вдобавок нам грозил арест.
Тем не менее было невозможно отрицать, что я дрожала от возбуждения. Я испытывала наслаждение, затаив дыхание, когда тень полицейского офицера приближалась к нам. От волнения у меня закипела кровь.
Через некоторое время горизонт прояснился. Больше не было ни тяжелых шагов, ни слепящих вспышек света. Мы услышали, как отъезжают машины, как затихают разговоры. У меня начали сильно зудеть лодыжки, и я поняла, что меня кто-то ужалил. В конце концов, в Массачусетсе стоял май, значит, в воздухе было полно букашек, жаждущих моей крови.
Я была не уверена, стоит ли мне открывать рот, стоит ли нарушать молчание.
С одной стороны, казалось, что опасность миновала и мы можем выбраться из-за кустов. С другой стороны, никогда нельзя знать что-то точно.
Я услышала, как Джесс шепотом назвал меня по имени.
– Эмма? – тихо сказал он. – Ты в порядке?
Я даже не знала, что ему известно мое имя, и теперь он произносил его, как хорошо знакомое.
– Да, – сказала я. – Возможно, слегка оцарапалась, но в остальном все в порядке. А ты?
– Да, –