При этом он начисто отбросил то, что его собственных фраз не набралось бы и на абзац. И вся его заслуга, что изредка меняя слова в предложениях, он не испортил исходный текст. Но, глядя на несколько страниц написанных собственным почерком, Бланшар испытал настоящее счастье. И не в силах сдержаться, вскочил с места и бросился в кухню.
– Вероник! Ах, моя дорогая! – Крикнул он, заключив оторопевшую служанку в объятья.
Девушка уставилась на него и приоткрыла рот. Бедняжка не отличалась быстротой мысли и никак не могла сообразить, как ответить на эдакое проявление чувств. Но, Эжену вовсе не нужен был её лепет. Он наслаждался своим, хоть пока и не большим, триумфом и искренне хотел разделить его с ней.
– Послушай, милая, к сожалению, мы не сможем сходить в ресторан, ни к чему если нас увидят вместе, но никто не мешает нам поужинать дома, побаловав себя парочкой изысканных блюд и хорошим вином.
– Как тебе будет угодно. – Пробормотала окончательно смущённая Вероник. А что, пожалуй молодой человек не зря устраивает праздник, возможно, он хочет поговорить о свадьбе? И как положено приличным господам решил обставить это событие по-особенному. Она мигом поспешила за покупками, а Бланшар вернулся к себе и ещё несколько раз, с явным удовольствием, перечитал исписанные аккуратным почерком страницы.
Ужин в жарко натопленной тёткиной гостиной, с поданными к столу устрицами, снежками на десерт и несколькими бокалами вина, совершенно расслабил молодого человека. Кажется, он и впрямь вообразил себя солидным господином. Бросив взгляд, блестящих от вина глаз, на служанку, что сидела неестественно прямо, в страхе выказать себя деревенской невежей и капнуть на единственное нарядное платье, Эжен вскинул голову и шепнул.
– Я хочу тебя, Вероник, иди ко мне.
Девица зарделась и с готовностью поднялась из-за стола. Но, Бланшар не собирался покидать гостиную, его одолело странное желание почувствовать себя свободным от всяких условностей, побороть собственную застенчивость и стыдливость, словно бросая вызов воспитанию и негласным нормам поведения. Но, служанка, хоть и не была невинной девушкой, никак не могла заставить себя пойти на уступки, и если поначалу она мягко упрашивала подняться в спальню, то потом и вовсе начала вырываться из объятий любовника.
– Да отпусти меня! Слышишь, отпусти, – задыхаясь твердила Вероник. – Не могу я быть здесь, да и светло как днём, давай хотя бы погасим свечи!
Но Эжен не собирался отступать от задуманного и стал проявлять грубость, пытаясь добиться желаемого хотя бы силой. В итоге любовники разругались в пух и прах и праздничный вечер был окончательно испорчен. Девушка, всхлипывая, направилась в кухню мыть посуду, а взбешённый Бланшар, состроив обиженную гримасу, покинул дом громко хлопнув дверью. Как только он оказался на улице, хорошее расположение духа вновь вернулось