что-нибудь.
– Я не собираюсь ничего покупать.
– Соберешься.
– Это секрет?
– Ты сама сказала, что не хочешь ни во что вникать.
– Да, пожалуй. Да. Так будет лучше. Жгучий лучок! А мистер Бейкер одобрил бы?
– Еще как.
– Когда понадобятся деньги?
– Завтра.
– Не могу я есть этот лук! Хотя от меня уже и так воняет.
– Ты моя любимая!
– Никак не приду в себя после визита Марулло.
– В каком смысле?
– Явился к тебе домой. Принес конфеты.
– Пути Господни неисповедимы.
– Не кощунствуй! Пасха еще не кончилась.
– Кончилась. Сейчас уже четверть второго.
– Боже мой! Пора спать.
– Вот в чем разгадка – Шекспир[18].
– Все бы тебе шутить!
Однако я не шутил. Тоска никуда не делась, я о ней не думал, просто чувствовал резь и иногда спрашивал себя: отчего мне так больно? Человек привыкает ко всему, нужно лишь время. Давным-давно я устроился на динамитный завод развозить на тележке нитроглицерин. Платили хорошо, потому что работа была опасная. Сперва я переживал за каждый шаг, но через недельку-другую понял, что это работа как работа. Да ведь я даже с работой продавца свыкся! Привычное всегда кажется более привлекательным, чем нечто незнакомое.
Лежа в темноте и разглядывая мелькающие перед глазами красные точки, я размышлял над тем, что люди считают делом совести, и не мог найти изъяна в своих действиях. После выбора курса я задумался, смогу ли изменить направление или повернуть компас на девяносто градусов, и понял, что могу, но не хочу.
Я попал в иное измерение и пришел от него в восторг. Будто обнаружил новую группу мышц или сбылась моя детская мечта – уметь летать. Часто мне удается заново проиграть в голове события, сцены, беседы и выискать подробности, которых не заметил при первом проигрыше.
Мэри сочла приход Марулло с конфетами странным, и я склонен доверять ее чутью. Сперва я решил, что он благодарит меня за неподкупность. Однако вопрос Мэри заставил меня поискать другой ответ. Марулло не награждал за прошлые заслуги, он задабривал меня на будущее. Лично до меня ему не было дела, его интересовала лишь выгода, которую можно из меня извлечь. Я вернулся к его советам по торговле и разговору о Сицилии. Где-то там он и потерял уверенность. Что-то ему от меня понадобилось, чего-то он от меня ждет. Способ выяснить есть. Попрошу у него чего-нибудь, в чем при обычных обстоятельствах он откажет, и если получу, то буду знать, что застиг его врасплох и серьезно встревожил. Я отложил Марулло в сторону и перешел к Марджи. Марджи… Так вот сколько ей лет. Была в двадцатые годы песенка: «Марджи, я мечтаю о тебе всегда, Марджи, я готов бросить мир к твоим ногам…»
На фоне плавающих красных пятен я снова прокрутил эпизоды с Марджи, пытаясь не додумывать лишнего. Долгое время, года два точно, жила-была миссис Янг-Хант – подруга моей жены, предмет разговоров, которые я пропускал мимо ушей. Потом возникла Марджи Янг-Хант, за ней просто Марджи. Она наверняка заходила в магазин и до Великой Пятницы, только я не помню. В тот день она словно возвестила