кусок бумаги на стене.
– Пап… – тихо сказал он.
– Что?
– А ты где снег взял?
Папа шумно задышал в темноте. Все-таки он запыхался, пока нес Ромку на руках. Худенький, но уже не пушинка.
– В морозильной камере, – ответил он.
– Это ты хорошо придумал. Ирке понравилось.
Они помолчали.
– Пап…
– Что?
– Мне страшно.
В наступившей тишине ничего не было слышно. Словно папа нырнул в прорубь в прежнюю январскую стужу, задержав дыхание.
– Мне тоже, – наконец ответил он.
– Сколько будет длиться следующий год? – спросил Ромка. Хотя и прекрасно знал ответ. Просто он хотел, чтобы отец сам сказал это вслух.
– Как всегда, на двадцать три процента короче предыдущего. Двадцать шесть.
– А потом?
– Двадцать.
– А потом?
– Спи давай.
Ромка заворочался, чувствуя, как теплеют его ноги. Запах елки в большой комнате больше не казался ему удушающим. И даже мандаринов не хотелось.
– Пап? – он все еще говорил шепотом.
– Ну что?
– А что мы подарим Ирке на Новый год?
Папа молчал.
– Я видел трехколесный велик возле библиотеки, – сказал Ромка. – Ты туда сейчас не ходи. Утром скажем, что Дед Мороз оставил там подарок. Пусть сама найдет.
– Ты хороший брат.
– Пап?
– Ты будешь спать, укротитель несчастных елок?
– А что случится, когда все кончится?
Папа снова помолчал, потом достал из кармана носовой платок и шумно высморкался.
– Все кончится, – ответил он.
– Но пока еще не кончилось?
– Пока нет.
– Хорошо, – сказал Ромка, повернулся на бок и закрыл глаза.
Сквозь сон он слышал бряцание и звон в большой комнате – отец ставил елку обратно.
***
Ромке снова снилось, как Ирка бежит вокруг елки с голубым шариком в руке. Все быстрее и быстрее. Все ближе и ближе к зеленым протуберанцам ветвей. Каждый новый круг на двадцать три процента короче предыдущего. Съеживающейся спиралью в гравитационном поле.
Триста шестьдесят пять. Двести восемьдесят один. Двести шестнадцать…
***
– Папа, папа, смотри, что Дед Мороз натворил! – кричала Ирка, немилосердно разбивая Ромкин сон, как елочную игрушку.
Ромка потянулся, включил свет на дневной режим. Спустил ноги с кровати и поморщился – порезы ныли, но сам виноват. Нечего было закатывать истерику, как маленький.
Ромка вышел в большую комнату. Папа, и правда, привел все в порядок, но игрушек явно стало меньше. В ковре еще сверкали осколки.
Мама включила пылесос и деловито собирала их в черный пакет. Она шмыгнула носом и улыбнулась Ромке.
– Папа, Дед Мороз, что, разбил наши игрушки? – недоуменно протянула