в письмах друзьям и в послевоенных беседах, что на первых порах ему везло. Притом не раз. Когда они уходили на фронт, на улицах Минска валялись многочисленные листовки, призывавшие тех, кто желает стать бойцом Красной Армии, собираться в таком-то загородном лесу. Приятели решили туда не идти, а переночевать у знакомого в одном из окраинных домов. Назавтра узнали, что тот лес подвергая жестокой бомбардировке немецкой авиации. Во время одного из привалов после пешего перехода Заборского, уже задремавшего на плащ-палатке, вдруг разбудил женский голос: «Встань и отойди к лесу!». Хотя Георгий, проснувшись, никакой женщины не увидел, тем не менее, приказ выполнил. А вскоре начался обстрел, и в том месте, где он недавно был, стали раздаваться взрывы. Потом в ходе одной из атак рядом с ним упал убитый солдат, с его головы свалилась каска. И опять какой-то голос велел поднять ту каску и надеть ее поверх пилотки. А через несколько минут – удар осколком в каску, от которого потерял сознание. Друзья после боя даже сочли, что он мертв и наспех присыпали песком. Очнувшись, он выбрался из «временного захоронения». По другой версии, вытащили другие солдаты, заметившие, что плохо присыпанная рука время от времени шевелится.
Но 30 июля в жаркой схватке под городом Ярцево – за Смоленском – Георгию Заборскому пуля пробила навылет горло. Уже в мирные годы в День Победы он всегда поднимал бокал за женщину в гимнастерке и кирзовых сапогах, которая его, раненного, вынесла с поля боя. Никогда не называл ее имени. Возможно, и не знал его. Иногда добавлял, что, оттащив от линии огня, она на некоторое время упрятала его за постаментом, на котором стоял бюст Сталина. О том, в каком состоянии он находился в результате того ранения, красноречиво говорят документы. Один из них – справка, полученная из Санкт-Петербургского филиала Центрального архива министерства обороны Российской Федерации за подписью начальника отделения хранения А. Петрачкова. Из нее следует, что «Заборский Георгий Владимирович… получил пулевое проникающее ранение в области шеи, по поводу чего с 3 августа 1941 г. находился на излечении в ЭГ (эвакогоспитале – Я. А.) 2977, Ясная Поляна, Тульская обл… из которого 09 августа 1941 года эвакуирован. Примечание: социально-демографические и другие сведения не указаны». А не были указаны в карточке учета раненных и больных № 64/413, как следует из этой архивной справки, ни год рождения, ни звание поступившего в госпиталь солдата, ни время, с которого солдат находился на фронте. Это, скорее всего, говорит о том, что таких данных не мог пока сообщить сам военнослужащий, поскольку не имел возможности разговаривать. А других источников информации, кроме самого солдата или его товарищей, о бойце, поступившем с позиций, быть и не могло. Красноармейская книжка – предшественница всем известного в наше время военного билета, стала обязательной на фронте только с 7 октября 1941 г.
До этого человек в гимнастерке, каске, находящийся в окопе, боевом дозоре, в походе, на привале, никаким документом, свидетельствующим,