капал на твидовые кепи и тонкие матерчатые пальто. Дождевые капли отскакивали от густых бровей и острых носов. Дождь барабанил по ссутуленным плечам. Кролик юркнул в свою электрическую нору. Псы с лаем сбились в кучу. Свет погас.
В темноте я обернулся и уставился на Гебера Финна.
– Итак! – крикнул он. – Делайте ваши ставки!
В десять часов мы примчались обратно в Килкок.
Дождь шумел, как океан, долбящий по шоссе исполинскими кулаками; мы так и подъехали к пабу, облитые великой приливной волной.
– Ну, – сказал Гебер Финн, глядя не на нас, а на мельтешащие у нас перед глазами «дворники». – Хорошо!
Мы с Майком поставили на пять забегов и вместе проиграли фунта два или три.
– Я выиграл, – сказал Финн. – И кое-что поставил от вашего имени. В последнем забеге, клянусь, мы все выиграли. Давайте я вам верну ваши выигрыши!
– Гебер, – сказал я, шевеля задеревеневшими губами, – это совсем не обязательно.
Финн пихнул мне в ладонь два шиллинга. Я не стал сопротивляться.
– Так-то лучше! – сказал он. – Теперь выпьем еще напоследок. Угощаю!
Майк привез меня в Дублин.
Выжимая кепи в вестибюле гостиницы, он посмотрел на меня и сказал:
– Вот это и есть бурная ирландская ночка!
– Бурная, – признал я.
Мне было противно подниматься к себе в номер. Поэтому я уселся на часик в читальном салоне сырой гостиницы и воспользовался привилегией путешественника – стаканом и бутылкой, предоставленными изумленным портье. Я сидел в одиночестве, прислушиваясь к дождю, стучащему по холодной гостиничной крыше, думая о смахивающем на гроб ложе Ахава, которое дожидалось меня под барабанную дробь непогоды. Я думал об одной-единственной теплой вещи, существовавшей в эту ночь в отеле, в городе и во всей Ирландии, – о заправленном в пишущую машинку сценарии, где обитали южно-тихоокеанское солнце, горячие ветры, увлекающие «Пекод» навстречу погибели, раскаленные пески и женщины с черными пылающими глазами-угольями.
И я думал о темени за городом, о вспыхивающих огнях, о бегущем электрическом кролике, лае псов, исчезнувшем кролике, погасших огнях и о дожде, хлеставшем по отсыревшим плечам и вымокшим кепкам, о замерзших носах и воде, просачивающейся сквозь твид, источающий запахи овечьей шерсти.
Поднимаясь к себе, я посмотрел в залитое дождем окно. Под уличным фонарем проезжал велосипедист. Он был в дымину пьян. Велосипед вихлял по мостовой, а седока при этом рвало. Но останавливаться из-за этого он не стал, а, продолжая блевать, тупо, урывками крутил педали. Я смотрел, как он исчезает в промозглой мгле.
Затем я на ощупь нашел свой номер, чтобы забыться в нем.
Глава 7
На полпути к пабу «Четыре провинции» и кинотеатру, что на Графтон-стрит, находился лучший во всем Дублине, если не во всей Ирландии (и даже, наверное, на доброй половине Бонд-стрит в Лондоне), магазин охотничьей одежды – во всяком случае, так утверждал Джон.
Это магазин Тайсона. Произнося его название, вы уже явственно видите витрину