тете Августе удалось сделать невозможное: она отослала племянника в дальние странствия на корабле, который подарила ему на день рождения. Дейв знал, что, если бы не виконтесса, он бы непременно погиб.
– Ну и как мне быть с вами? – Августа со скрытой нежностью посмотрела на племянника. – Вы снова пошли по наклонной, и вам грозит гибель, если вы не образумитесь. Зачем вы разрушаете себя? Ведь это медленное самоубийство – вы не согласны? Почему вы не хотите вести здоровый образ жизни? – Она с укором посмотрела на бокал с портвейном, который Дейв держал в руке. – Мой отец всегда говорил: кто соблюдает режим, тот многого добьется в жизни и сохранит свое здоровье.
Виконт усмехнулся.
– Ваш отец, миледи, являлся представителем среднего класса, – задумчиво сказал он. – А в моих жилах течет голубая кровь. Она заставляет нас, аристократов, разрушать себя. Это давняя традиция знатных семей. Вы нас никогда не поймете.
– Вот негодяй! – Виконтесса шутливо ударила племянника ладонью по руке. – Мой отец был в десять раз лучше, чем ваши хваленые аристократы, от которых никому нет пользы. Если бы не наши рудники и заводы, у вас, Стратморов, не было бы крыши над головой, если, конечно, не считать кровом недостроенное жилище вашего дядюшки Джошуа.
Дейв невольно улыбнулся. Старший брат его отца, дядя Джошуа, восьмой виконт Стратмор, шестьдесят лет назад поставил семью на грань банкротства из-за одной навязчивой идеи: он задумал возвести в Кенте великолепный белокаменный особняк и, чтобы раздобыть денег, женился на наследнице крупного заводчика, владельца рудников. Это и была тетушка Августа. Светское общество посчитало брак мезальянсом и с жалостью смотрело на родовитого аристократа, вынужденного ради спасения своей семьи связать жизнь с девушкой из третьего сословия, но вскоре лондонская знать поняла, что с дочерью заводчика шутки плохи и к ней следует относиться серьезно. Даже теперь, в свои восемьдесят два года, леди Стратмор могла при желании навести ужас на кого угодно; ее не без основания побаивались и называли «железной леди». Возможно, это прозвище восходило к источнику богатства ее семьи – железной руде. Что же касается имения Оукли-Парк в Кенте, где стоял недостроенный дом, то, хотя имение и принадлежало Дейву, он никогда не ездил туда, потому что ему было тяжело видеть стоявшую там над искусственным озером базилику мавзолея, укрывавшего прах его родителей.
Тем временем тетушка продолжала рассказывать о своем отце, которого просто боготворила.
– Всем, чего он добился, этот человек был обязан только себе, – с гордостью сказала Августа. – Отец выбился в люди из самых низов, сколотил огромное состояние…
– И главное, оставил его вам в наследство, – усмехнувшись, добавил Дейв.
– Вот именно. А я, в свою очередь, должна оставить это состояние вам, мой дорогой. Вот почему меня пугает мысль о том, что вы спустите все, что с таким трудом заработал мой отец.
– Ерунда. Я женюсь на богатой наследнице и буду тратить ее приданое, а к деньгам вашего отца даже