вы не посоветуетесь с Варфоломеем?
– Ты догадлив, – произнес Арагонда и усмехнулся. – Пусть наукой занимается.
– Вы не хотите, чтобы наследник участвовал в обороне? – спросил вдруг Кораг. – Да, оборона земель – дело небезопасное. Но я клянусь, что никто не посягнёт на его жизнь! Такой опыт может пригодиться Иридию.
– Нет. Иначе у тебя, Кораг, совсем не останется работы, – ответил Арагонда с загадкой. – Ты всегда так рвешься в битву, в гущу. С Иридием станет сложно нырять вглубь. Хочу сказать: мне не нравиться, что ты сам воюешь. Ты мой полководец или солдат? Скажи, Кораг, ты хоть секунду рассматривал мое предложение? Оборона земель – это отличный шанс приемнику проявить себя самостоятельно.
– Вы знаете, я отказался сдавать пост и приемника не рассматривал вовсе, – благородно пробасила Кораг.
– Недальновидно, – упрекнул Арагонда. Кораг прокряхтел с обидой. Он вдруг припомнил беседу с Иридием. – Если у тебя нет достойного кандидата, то другие подготовят список. Опиши лишь требования, которые считаешь необходимыми. Потом кандидаты пройдут жёсткий отбор по твоим правилам.
– Дело не в кандидатах! – вспылил Кораг и тут же унялся. – Мой повелитель, я ещё в рассвете сил и не понимаю, почему меня гонят с поля боя?
– А чего не понятного, – тоскливо в полголоса проговорил Арагонда. – Потому что ты ценен живым.
Кораг снова склонил голову, словно ощущая, как жизнь сдавливает тиски. Рамки чужой воли сковали до глубокого отчаяния, ведь рыцарь никогда не испытывал ту свободу в душе, что предоставляет равная битва. Шанс решать, кто достоин жить, а кто нет – кажется глупостью варваров, но возможность забрать жизнь у равного в битве, превозносила его, будто бы то, когда ты вырываешься из когтей судьбы, и есть лик настоящей свободы. Причем Арагонда знал о капризах Корага. Он не говорил Наиде, по просьбе рыцаря. И ещё повелитель умолчал о мысли, идеи, что Кораг всё-таки не стремится к свободе, а желает достичь искупления за убийство. Поэтому он страстно ищет сильного воина в битве, равного себе, чтобы в конце битвы почувствовать, что наказал себя же.
– Что ж, Кораг, отправляю тебя к залежам: проконтролируй солдат и отбей нападение. Только прошу, не лезь опять в гущу. Пока отдохни, но не забудь вернуться за данными, а после сражения мы побеседуем о твоем приемнике, – приказал Арагонда, следом Кораг недовольно пропыхтел, понимая по тону, что это окончательное слово повелителя.
– Тогда позвольте, я попрошу об услуге? – сразу же ответил рыцарь. Арагонда благосклонно качнул головой. – Дело в Вансиане. Я не хочу, чтобы он сражался.
– Вот как? Ты желаешь лишить его права выбора? Как я, тебя, сейчас.
– Нет, – досадно сказал Кораг и отвернулся, будто ребенок, который от стыда прячет лицо. – Вансиан сражается лишь потому, что хочет сохранить мне жизнь. Я давно это подозреваю, хоть он отлынивает, говорит, что защищает империю ради Наиды. Раньше я мирился с этой мыслью, но сегодня почувствовал, что он очень