вязнут в земле. Кораг черпает горсть почвы и выпускает её из ладони. Тогда с ванадиевой руки будто стекают зерна черной гречихи и грунтовая вода.
Рослый солдат ступает на плоскую лужицу, и она хлюпает брызгами.
– Уже сделали? – спросил Кораг.
– Точь-в-точь, господин, – тихо ответил солдат.
Воздух неподалёку зашипел. В окопе Кораг узрел сквозь расщелину глиняный шрам в земле, где из лопнувшей почвы и мелких трещин идут горячие плевки. В очередной раз гигантская сеть из молний сверкнула в небе. И грянул гром. Моргнула вспышка. Под ногами прошла дрожь. У Корога промелькнула мысль, будто бы в небе висит зеркало, которое отражает все шрамы. Внезапно из разлома рванул взрывной шквал со свистом.
Подземный жар высится и фонтанирует огненной струей. Разлом бешено трещит, а «раскалённый уголь» выбрасывает из-под земли мощные искры. К рваной трещине цапает каракатица с шестью лапками. Она бросает клешнями снежинку из панциря, которая, как мячик, подпрыгнула, пустив холодную стружку, и окунулась в пекло. Раздалось шипенье. Пламя из разрыва стухло. Жаровня прекратила запекать воздух, а тот перестал колыхать тюлем. Каракатица с покрасневшим панцирем по-озорному прогудела и отчалила. Разрыв слегка запенился, пламенный пост снова сменила вода, которая ничтожно бурлила, разбрасывая жгучие капли.
Подсознание непрерывно заставляло содрогаться, иногда всматриваться вдаль сквозь расщелины между трубами. Руки в ванадиевой длани стирали новый влажный слой на свежей стальной краске, который стелился каждую секунду, сколько бы ни протирали его насухо. Причем влага на залежах никогда не уступала место пыли, а вода вела себя несносней ничтожных сухих частиц, когда просачивалась сквозь стыки и беспощадно калечила электронику.
Лежа на живой тектонической структуре, где земная кора утонена и сейсмически активна, все долго ожидают хотя бы шорох вдали. Но у деревьев на горизонте только сверкала бесшумная сеть молнии. Солдаты робеют, дыша сырым воздухом. Их невольно содрогает аномальная зона, в которой глубинные слои насыщены водородом. Пока в горле першит из-за легкой мокроты, с носа течет вода. С ртутных арбалетов начали спускаться крупные капли. Детали брони запотели. Один только Корога радуется из-за отлаженного экзоскелета, который хоть потирает потную кожу, но не трещит и не колется электрическими искрами.
Ожидание томит. Небо незаметно хмурится и омрачает землю. Покой и дрем исчезли, когда все поняли, что явная темь чередуется вспышками молний. Никто не видел, как тьма оккупирует поле, но теперь все ощущают, что ночь и враг подкрадываются в мысленном бою. Несмотря на это тишина на залежах продолжала стоять.
Все надели шлем, вслед за лидером. Кораг включил ночной режим. Глаза не сходили с горизонта, где вдали коптится холодный дым. Причем когда Кораг видит голое поле и бурлящие лужи залежей, то поневоле вспоминает, как Вансиан гоняет его юнцом по мокрой и вязкой дороге.
Посреди толстых наземных труб торчат рогатые антенны. Кораг поймал сигнал в эфире,