из раза в раз.
В один момент Шушпану померещилось, что он поймал в захват противника и даже успел возрадоваться, но в руках опять пустота оказалась, а по заднице прилетел очередной пинок унизительный. Кайсай просто развлекался от всей души. Так радостно он давно себя не чувствовал.
Поначалу восприняв драчуна за серьёзного противника, он вёл себя осторожно да взвешено, но быстро поняв, что неприятель мешок с дерьмом, не более, к тому же глупый как пень да неумелый в бою кулачном, рассчитывающий лишь на силу свою огромную, стал откровенно изгаляться, теша своё самолюбие. Даже в порыве азарта начал поддаваться издевательски, чтоб у противника хоть какой-нибудь интерес появился к происходящему. Он давал себя «почти» захватить, но тут же ускользая да увёртываясь из медвежьих лап неповоротливых, наносил до слёз обидные пинки да подзатыльники.
Вдруг откуда ни возьмись в пыльной толчее представления, нарисовался щупленький старикашка с редкими волосиками да рубахе штопанной. Маленький такой, плюгавенький, с жидкой бородёнкой с ладонь щуплую да в штанах широких матерчатых и при всём замызганном одеянии ещё и босиком в пыли бегая.
Этот дедок проявлял азарт нешуточный заядлого болельщика поединщика. Махал руками с глазами выпученными, да визжал Кайсая подбадривая: «В глаз ему дай. В харю его свинячью!». Кайсай в принципе калечить не хотел обидчика. Так лишь, проучить да на место поставить выскочку, вернее, оставить в пыли валяться измотав того до изнеможения. Но разошедшийся дедок своим азартом заразительным, пагубно повлиял на его настрой благодушия, передавая толику, притом изрядную, дедова запала буйного.
И Кайсай войдя в кураж да поддавшись на его «кричалки» возбуждающие, с эмоциональными призывами победоносными, врезал Шушпану в глаз как требовал болельщик непонятно откуда взявшийся, да так, что здоровяк, перестав пылить да руками размахивать, срубленным деревом рухнул мордой в пыль дорожную и затих, совсем мёртвым прикидываясь.
Кайсай тоже крутиться перестал и видя, что противник не шевелится, нагнулся чтоб перевернуть его на спину да оценить результат своего удара мощного, но тут резкая боль спину обожгла и больше в этой драке ему ничего не запомнилось…
Первый раз он очнулся в забытьи да не понял где. Осознал только, что ему совсем хреново, да и кажись он при смерти, душа в теле еле теплица. Успел только стиснув зубы со скрежетом, заставить себя бороться за жизнь собственную чего бы ему это ни стоило, опосля чего опять впал в беспамятство.
Потом ещё несколько раз вываливался в этот мир болезненный да вновь обратно падал во мрак словно камнем на дно шёл в темноту кромешную. Наконец, в один прекрасный день он пришёл в себя полностью. Вроде как проснулся да при этом хорошо выспался, только шевелиться не мог по причине непонятной, неведомой. Не то что было больно иль ещё что там, просто тело абсолютно не слушалось. От слова «совсем» до слова «полностью». Одни глаза открылись и то кое-как да лишь прищуром, хотя в голове было светло вроде, чисто,