врезал ему по голове щитом. Отпрыгнул вправо, избежал атаки третьего преследователя. Не останавливаясь, закончил разворот и рубанул по шее, закрытой кольчужной сеткой. С неестественно выгнувшейся головой тот повалился на тропу.
Затем рыцарь дико заорал, давая выход своей ярости. Великоватый ему, сильно вытянутый шлем с незакрепленным забралом неожиданно срезонировал, усилив силу звука. Пораженные ревом крестьяне остановились, что дало Феоктистову возможность добить раненых воинов сильными точными уколами. Его узнали. Страшный лесной оборотень, в дырявой темно-пятнистой накидке, которую заляпала ещё и свежая кровь, повернулся к толпе крестьян. В многочисленных прорехах балахона отсвечивала стальная вязь кольчужных колец, напоминавших змеиную чешую. Испуганные мужики тут же бросились прочь. Но из кустов на другом краю тропинки, на коне, закрытом такой же вручную закамуфлированной накидкой, появился второй оборотень.
– Стоять!!! – раздался «нечеловеческий» крик первого. – Стоять или вы все умрете!!!
Это подействовало. Сразу побросав оружие, крестьяне бухнулись на колени. Истово и дружно начали креститься, умоляя Пресвятую Деву и святого Дунстана помочь. Друзья связали их принесенной бабушкой веревкой, собрали сельхозинвентарь, и лишь затем приступили к расспросам. Феоктистов снял шлем и поинтересовался обычным голосом:
– В чем дело, уважаемые? Почему вы так злобно накинулись на эту женщину?
Насмерть перепуганные крестьяне лишь молча таращились на оборотня.
– Кажется, я знаю, в чем дело, – неожиданно сказал Николай. – Я тут наведался к Солми и видел, как в неё на рысях вошел крупный отряд солдат. Оттуда вскоре такие крики и бабские визги донеслись – хоть уши зажимай. По всей видимости, вояки там здорово повеселились. Из деревни они выехали уже караваном в 27 повозок, со всяким барахлом, продуктами и связанными девушками.
Дружный горестный вой был ему ответом. Тёмный верзила вдруг рванулся из пут:
– Сволочь, я убью его!
И порвал веревку. Николай не растерялся и тут же, словно оглоблей, огрел мужика копьём. Древко сломалось, но череп детины выдержал. Оглушенный пленник снова осел к связанным товарищам. Глядя на это, седой крестьянин грустно произнес:
– Говорил я вам, что нужно было платить оброк. А теперь не только добро наше барон забрал, так ещё и девки в рабство попали. Да и самих оборотням скормили.
– Да, Эл, – отозвался второй. – Обдурил нас хозяин. Да и сами хороши. Разве может ведьма сразу у всех коров молоко застоять? Баб своих нужно было бить, чтоб выдаивали скотину лучше, а не за ведьмой гоняться. А теперь, почитай, пропали не за грош.
– Так это солдаты барона натравили вас на колдунью?
– А то кто же, клянусь святым Виттом, – уже смелее откликнулся тот же мужик. – Она, говорят, у ваших коров молоко в вымени застаивает, что бы животные мучились и дохли.