в это время умирал на дороге!
Лежащего уже окружила группа вооруженных мужчин. Перед растерзанным, кое-как перевязанным прямо поверх доспехов телом на коленях сидел плачущий мальчик в зеленой холщовой куртке. Он робко пытался снять с раненого его смятый окровавленный шлем. Девушка присела рядом, уверенными движениями расстегнула крепежный ремешок. Железо тут же легко сошло с головы. Перед ней оказалось молодое лицо, сплошь залитое кровью. Жуткий порез на лбу и волосистой части головы казался ещё более страшным от наслоений сворачивающейся сукровицы. «Неужели мертв?!» – словно чем-то больно стиснуло сердце. Девушка схватила с повозки флягу с земляничным вином, омыла им лицо рыцаря и обтерла кожу место вокруг пореза. Когда слабенький спирт попал на обнаженное мясо, парень застонал. «Жив!» – в груди сразу стало легко и приятно.
– Сэр рыцарь, сэр рыцарь, не умирайте! – тормошил его паренек. – Сэр рыцарь, это я, Джонни. Я хотел помочь вам убить де Шансона. Я очень хорошо стреляю, сэр рыцарь. Но ветки подломились. Простите меня, сэр рыцарь! Сэр рыцарь!!!
Не открывая глаз, тот оскалился. Николай, всё ещё пребывая в сладком плену, расточал девушкам неуклюжие комплименты, когда услышал, как кто-то внятно, по-русски, послал своего собеседника… очень далеко. А затем тот же голос вдруг протянул:
– Больно… Господи, как мне больно… Мама… Мамочка!!! Мне больно, мама!
– Это же Володька! – испуганно воскликнул Зубров. Как он мог забыть, что друг в одиночку дрался с грабителями! Рванул на голос и увидел группу мужчин, обступивших растерзанного лежащего человека. Около него на коленях сидели первая спасённая красавица и какой-то вооруженный мальчишка. Оба старательно освобождали части этого кровавого месива от железа и тут же что-то перевязывали в нём длинными холщовыми лоскутами. Тряпки один из крестьян отрывал от большой праздничной, скатерти. Лишь подойдя совсем близко, Николай узнал Феоктистова. Испуганно упал рядом на колени:
– Володя, что с тобой? Володя, очнись! Господи! Да не умирай ты!!!
– Коля? – переспросил тот, пытаясь приподнять голову. – Коля, как мне больно…
С трудом открыл глаза, обвел всех затуманенным взором. Задумчиво пробормотал:
– Девушка, мальчик, рыцарь какой-то… Сплю, что ли?
И окончательно потерял сознание.
* * *
Когда Феоктистов, наконец, пришел в себя, то с облегчением увидел, что снова лежит на топчане в избушке бабушки Линде. Опять пахло травами и магическими химикалиями. В изголовье горела маленькая свеча, а рядом, неудобно примостившись у стола, спала на своём локте незнакомая девушка. «Это ещё кто?!» Он внимательно присмотрелся к доступной для обозрения части её лица. Ровная бровь и густые ресницы. Едва выступающий бугорок скулы над нежной, слегка впалой щекой. Красивая, самой природой твёрдо очерченная линия губ. Длинные тёмные волосы с выгоревшими на солнце светлыми