взглядом просил её продолжить, настроившись, мысленно, на рассказ.
– Он…, я не уверена, что смогу в точности его описать, был не идеал, но меня любил очень сильно, – отвернулась, чтобы взглянуть в своё мутное отражение в боковом окне. – Мать оставила, когда я маленькой была – любить она физически не могла. Он говорил, что я её точная копия.
– Он тоже был военным?
– Не знаю даже… Может быть, – процедила заинтриговано. – Он никогда о прошлом не говорил. Но все время твердил мне, что «будущее не предопределено, нуждается в хозяине». Каждый вечер он куда-то уходил, объясняя это тем, что идёт «играть небесам», но возвращался аж под утро, измождённым. А днём рассказывал мне новые истории про полёты, в поисках новых миров; описывал разные планеты, рассказывал о звезде – оранжевом гиганте, вокруг которого теплится похожий мир, и то, почему солнце остыло. Он учил ставить себя на первое место лишь потому, что так устроена природа человека. Понимаешь, ты очень старый, и не знаешь того, как трудно было растить собственного ребёнка… Не «искусственного», виртуального или купленного, а своего – «живорождённого».
– Чего? – посмотрел, с подозрением, искоса.
– В моём мире исчезло понятие «пол», как таковое. Это стало бзиком моды, заклеймить за ребёнком штамп «обоеполый», или к совершеннолетию поменять пол на противоположный. От техногенной революции люди сошли с ума. Они стали презирать даже тех, кто искренне желает выглядеть настоящим, от природы; отвергать любыми способами тех, кто принимал свой истинный образ, каким бы он ни был.
– Что-то я не въезжаю… – протянул так, будто услышал бред умалишённого.
– Люди поменялись, Рик. Они давно уже утратили способность жить наравне с природой, и продуцировать новые идеи… В моём мире каждый день меняют лица, и от них остаются лишь имена.
– Говоришь так, будто свалилась мне на голову с другой планеты…
– За четыре миллиарда лет Земля была разной… – вместо ответа, бросила заумную фразу. На что Рик просто оглянулся, нахмурившись сурово.
– Ладно. А, почему тогда… – едва ли, успел свой рот раскрыть, как она…
– Куда он делся? – сняла с языка. – Как-то раз, исчезнув на закате, оставив инструмент свой дома, он не вернулся больше никогда, – ответив, вновь натянув капюшон, спрятала лицо. Стало душно, слишком тепло и шея неимоверно жгла.
– Я видел, твой геном – он не человеческий, – сказав тихо, сразу же умолк.
Она прочитала его панические мысли, – увидела его глазами результаты тестов у аптекаря. А также, лежащую себя, без сознания.
Развернувшись на сиденье в его сторону, она решила обнажить своё бледное лицо, и, поджав ноги, уткнулась спиной в боковое окно. Ремни безопасности уже осточертели давить на грудь. Сперва, прикусив губу, хотелось старые мысли в боли физической утопить, но, не ощутив необходимой реакции, подумала о том, что, рассказав, «это» будет легче пережить.
– Я была перспективным солдатом, с огромным потенциалом и способностью мыслить