раньше. Едва мы сошли на берег, к нам тут же прибрел хромой бродяга в обносках. Он выглядел таким жалким и слабым, что мы, не видя в том зла, позволили ему заночевать в нашем лагере. Однако, поняв, что попал к людям небедным и что у нас есть чем поживиться, он ночью зарезал несколько наших спящих товарищей и стал, крича по—совиному зазывать своих подельников. Мы едва успели понять, что произошло, и схватиться за мечи, как все совершилось. Разбойники уже кишели повсюду. Твой отец погиб сразу, а многим пришлось тяжелее – израненные, искалеченные, они стенали, истекая кровью на потеху этим шакалам. Я оказался ранен, но не тяжело, так, что мог идти. Меня и еще двоих выживших молодых мужчин связали и оставили в стороне. Думаю, нас хотели отвести в какой-то город и там продать.
Всю ночь разбойники пили наше вино, пировали нашей снедью, делили добычу… Наутро мы двинулись в путь, а наши мертвые товарищи остались лежать под лучами взошедшего солнца. Долгое время мы шли по лесу, а затем остановились на привал возле развилки лесной тропы. Тут разбойники стали спорить, очевидно, решая, по какой из дорог им теперь идти. Некоторые были явно напуганы чем-то, но другие лишь смеялись, видя их побледневшие лица.
Один перепугался настолько, что просто вскочил и побежал прочь – обратно к морскому берегу. За ним вдогонку умчался другой. Я думал, он приведет его обратно, но вернулся он один и с окровавленным кинжалом. Этот кинжал он показывал остальным оробевшим разбойникам и что-то кричал. Тогда уже никто не стал сомневаться, по какой дороге идти дальше. Мы снова снялись с места в уже наступающих летних сумерках.
Вскоре я догадался, почему многие разбойники хотели пройти этой тропой – она была нехоженая, почти заросшая. Когда-то множество людей прошло по ней – широкая полоса утоптанной земли все еще виднелась под травами и корнями, – но теперь она была тиха и безлюдна. На ночлег мы остановились прямо на дороге. А затем… Поверь, моя солнечная красавица, все, что произошло дальше, мне не приснилось и не пригрезилось.
О, боги! Мы будто бы спустились в нижний мир и нас окружили невероятные, жуткие существа, низкорослые, уродливые, а с ними – безмолвные воины. Воины убили почти всех разбойников, оставив в живых только двух самых молодых. Их связали так же, как нас, пленных, и повели прочь с тропы, в лесную чащу. У меня кружилась голова, я падал с ног от усталости и небывалой слабости. В бою на берегу я был ранен легко и неопасно, но кровь продолжала течь из-под повязки. Некоторые из уродцев, радуясь, как дети, бегали вокруг всей нашей процессии и то и дело пытались дотронуться своими ручонками до моей раны, но воины их отгоняли.
Наконец, мы пришли. Перед нами предстало большое длинное здание, почти наполовину скрытое под землей. Похоже, когда-то оно было прекрасным храмом, с колоннами, фресками… А теперь мы спустились в него, как в подземелье.
Кругом жарко чадили факелы и масляные светильники. Мы шли по узкому проходу меж колонн. Уроды по-прежнему бежали рядом, один из них не мог идти сам (у него не было ног), и его товарищ волок его