заколка – аграф*23, в виде венка из виноградных листьев*. Расправив полы плаща, Жак подал заколку. Хозяин, учтиво погладил его выпирающую уродливым горбом лопатку, без какой либо небрежности, а скорее даже из жалости к безобразию.
Поправив ворот плаща, он подождал пока Жак возьмет край, и затем накинув второй на руку, сел на мягкий пуф. Перстни, одеваемые шершавыми руками Жака, приятно холодили кожу.
– Ты уже дал приказание на счет завтрака? – спросил Хозяин, вставая, и вытираясь душистым полотенцем.
– Если, Вы, Хозяин, не передумали, тогда просим в залу, – протрещал шарманкой голос горбуна.
– Нет, Жак, я не передумал, – проговорил Арфаксад, и, видя смущение, на лице старика, не стал задавать очевидный вопрос.
Его крики (неудобно, но с кем не бывает) во сне, наверняка, были слышны даже в комнате Жака, которая находилась в другом крыле этого странного старого замка, непонятным осколком прошлого возведенного по приказанию Хозяина в нынешней безызвестности. В Великом Нигде.
Когда карлик вышел, Арфаксад оставшись в своих покоях наедине с самим собой, подошел к большому холсту, стоявшему в отдельном углу его огромной комнаты. Восполнившись внезапно нахлынувшим вдохновением, он долго смотрел на странные линии, размышляя ни о чем.
Различные, порой дикие сочетания красок, уродливо переплетались на полотне холста, создавая еще более жуткую какофонию света. Он взял палитру и кисть. Аккуратно, едва притрагиваясь, кончиком кисти к смешанной радуге красок на круглой дощечке, заменявшей палитру.
Прикоснулся к полотну, и попытался провести хоть, одну четкую линию, хотя бы один верный мазок…, но вместо этого на полотне появилась еще одна влажная змеевидная уродливая полоса или клякса.
Он разочарованно отвернулся.
Чуть правее от пахнущего свежими красками и влагой холста, стояло единственное прекрасное создание в этой комнате.
Лепестки цветка были настолько тонкими, что казалось в жилках, можно было различить сок текущий внутри, словно кровь по венам навсегда застывшего прекрасного создания.
Даже сам цвет лепестков был похож на цвет нежной детской кожи – нежно персиковый, с легким оттенком слоновой кости.
Этот цветок Он, любил больше всего.
Орхидея росла в красивом горшке из мрамора, где земля была постоянно влажной, от чего по огромной комнате всегда витал чудный запах теплой влажной земли, потому как цветок сам почти не пах.
Он обращался с этим цветком так, словно это был настоящий живой ребенок. И красота этого цветка, вовсе не была издержкой черного юмора Хозяина, как называли Его, все его слуги. Нет, это был всего лишь цветок. Обыкновенный цветок, и вместе с тем необыкновенно красивый.
Напротив цветка, стоял низкий гончарный круг, с уродливым изваянием в центре. Это изваяние было до омерзения искаженной пародией на прекрасное создание.
Арфаксад не был в восторге ни от скульптуры, которая была даже не похожа на пародию на прекрасный цветок, ни от уродливой копии известной картины.
Один