который окутал их тихим стрекотом цикад.
Внимая каждому слову, донося ЕГО, СЛОВО, до звезд, похожих, теперь, на разочарованно отлетевших от кусочка света, мотыльков….
Внезапно стало тихо. Цикады замерли на краткое мгновение, словно, хотели быть приобщенными к таинству непонятной для них беседы. И в этой звенящей ночной тиши, в маленьком доме, примостившемся на краю оливковой рощи, происходило нечто.
Важней, чем появление новой жизни. Чище, чем исповедь грешника.
Искреннее молитвы:
– Тебе придется нести это до конца…
– Это не важно, этим я не докажу свою веру…
– Тогда что?..
Но вместо ответа, в воздухе промелькнул лишь едва уловимый звук, похожий на дыхание, обычно сопровождающее улыбку.
Человек, сидевший на террасе, вновь остался один.
Цикады робко продолжили свой концерт. Облака плотной пеленой укрыли луну. Ветер стих. Стало намного теплее.
Он мечтательно посмотрел на редкие яркие звезды, и улыбнулся.
* * *
На следующий день Иуда бродил по рынку разыскивая того самого человека, что ходил за Матфеем.
Утренний воздух смешивал сотни запахов, скрещивая десятки воплей торговцев, зазывавших покупателей к своим шатрам, под которыми возвышались груды ароматных лепешек, горы разной посуды, пирамиды из сочащихся фруктов, привлекавших насекомых.
Запахи фруктов, молока, масел, меда, разного рода специй, смешиваясь, превращались в нечто щекочущее, сладковато – терпкое, раздражающее нос, от чего Иуде непрестанно хотелось чихнуть.
В полуденный зной от обилия пыли насекомых и этих дурманящих запахов было бы совсем не продохнуть.
Проходя ряды с разноцветными тканями, снующими под ногами босоногими детьми, Иуда всматривался в толпу.
Висевшие и лежавшие под шатрами цветные лоскуты, сменились рядами гончаров, продающих простую глиняную утварь.
Увидев человека в темных, с виду неприметных одеждах, Иуда потянул носом воздух, боясь ошибиться.
От незнакомца пахло миррой и ладаном так, что даже рыночные запахи не могли заглушить этот теплый запах церковного воска и ароматных масел.
Оглядевшись в очередной раз, Иуда, удостоверившись, что никто не помешает приблизиться, направился в сторону незнакомца, рассматривавшего глиняную утварь:
– Вы хотите узнать о человеке, про которого говорят, что он может в три дня разрушить любой храм и создать новый?
Иуда, возникнув рядом с мужчиной в серой хламиде, непрестанно вертел своей головой, сутулясь и шаркая сандалиями.
Мужчина, скорее всего, принадлежал к первосвященникам.
Гордо поднятый подбородок, манеры, богато украшенные перстнями и браслетами руки, и все тот же едкий запах ладана, лишь подкрепляли это впечатление.
Иуда, рядом с ним, казался гораздо ниже, от насильно сгорбленной спины, от чего мужчина выглядел внушительней, даже при своем невысоком росте.
– Ты ведь один