Тем паче мой черед.
С этими словами он поспешил убраться из поля зрения Аудакса и, подхватив Фистулу под руку, скрылся за той самой ширмой.
– Пойдем уже отсюда, а? – Кастул подошел к своему другу и, взяв за руку, потянул из-за стола. Украдкой он взглянул в окно и увидел, как снаружи уже давно наступила ночь. Легкий снежок припорошил улицу и ближайшие дома. В свете звезд мрачные кособокие строения варваров выглядели, словно покрытые серебряным напылением.
– Пойдем, нам пора. По дороге поговорим. Расскажи мне про лупанарий, пожалуйста.
Вопреки ожидаемой вспышке гнева, друг посмотрел на него с какой-то грустью во взгляде. Кастул заметил, что глаза у Аудакса сильно покраснели и опухли. «Наверное, слишком дрянное вино, – решил он про себя. – Эдакой пакостью отравиться проще простого».
Поддавшись на уговоры, Квинт встал и, ухватив Кастула за руку, шатаясь, побрел к выходу.
Идти им приходилось очень медленно, иначе Аудакс рисковал упасть. На сей раз Кастул, аккуратно закинув руку друга на плечо, вел его в лагерь.
Конечно, не поле битвы, но тоже сойдет.
Он решил не задавать лишних вопросов, дожидаясь, когда Аудакс сам начнет говорить. Очевидно, что воспоминания о его прошлом болезненны, и они всегда остаются с ним. Аудакс носит их с собой, как Сизиф свой камень, и почему-то не может выбросить. Наверное, Кастул все еще действительно плохо знает своего друга.
– Ты действительно хочешь знать о том, что было? – неожиданно спросил Аудакс. Он поднял голову, чтобы сфокусировать пьяный взгляд на лице друга, но у него ничего не получилось.
– Да, – кивнул Кастул.
– Смотри, как бы это не убило тебя, – ухмыльнулся Квинт. – Я не люблю лупанарии потому, что я родился в лупанарии.
10
Ответ Аудакса шокировал Кастула. Он остановился как вкопанный и с удивлением глядел на своего спутника. Аудакс?! Сын люпы?! Не может быть такого! Кто угодно, но только не Аудакс.
В Риме участь таких детей была незавидной. Чаще всего их сразу убивали, но в редких исключениях, если все же младенец оставался жить, его ждало клеймо позора на всю жизнь.
Положение хуже, чем у рабов.
– Что, не ожидал? – хохотнул легионер. – А ты думал, я на Субуре просто так оказался?
Кастулу не хватало слов, чтобы что-то ответить, так он был шокирован. Поэтому просто отрицательно помотал головой.
– Не знаю уж, по какому такому странному делу моя мамашка сразу меня не задушила, – тихим голосом сказал Аудакс. – Спасибо ей, конечно, за это, иначе б мы с тобой сейчас не болтали так мило. Я не знаю, кем она была до того, как стать проституткой. Знаю точно, что рабыней, но потом патрон дал ей вольную. Как дальше получилось – я тебе не скажу. Да и она теперь уже тоже не скажет.
– Почему? – с трудом задал вопрос Кастул.
Слова застряли в горле, говорить ему не хотелось совсем. Больше бы слушать, чтобы услышать, кем является в действительности его друг. Однако про себя Гай решил, что все равно останется с ним.
Кем бы ни был, пусть хоть сейчас