в прежнее спокойное русло и на уроках алгебры и геометрии он вновь сможет думать о музыке, а не о… ну, не о нем.
Тот день был особенно холодным, к вечеру обещали первый снег. Берн вышел из школы и поежился от ледяного ветра, рванувшего его тонкую куртку. Он спустился с крыльца и уже торопливо зашагал к выходу со школьного двора, как вдруг его окликнули:
– Эй, Вольф! А ну иди сюда!
Ничего хорошего эти слова не предвещали, но Берн все равно остановился и обернулся. Слева от крыльца школы находилась одноэтажная хозяйственная пристройка, за которой тянулась полоска школьного сада. Сейчас сад представлял собой унылое зрелище – потемневшие стволы, голые ветки, жухлая трава. На этом невзрачном фоне ярко выделялась синяя куртка Хиригама Руса. Он стоял около угла пристройки и мрачно смотрел на Берна.
Поколебавшись, Берн подошел. Хотел в тон ему спросить: «Чего тебе?», но не успел.
Хиригам схватил Берна за куртку и рванул его за собой, за угол пристройки, прижал спиной к стене; его чуть раскосые глаза оказались прямо перед глазами Берна.
Резко подавшись вперед (попытавшийся отпрянуть Берн больно стукнулся затылком о кирпичную стену), Хиригам навалился на него и поцеловал.
Берн зажмурился и весь сжался, но Хиригам не отпускал, продолжал настойчиво целовать его плотно сомкнутые губы.
И Берн сдался, подчинился этому натиску и неловко ответил на поцелуй. Потом, все больше и больше увлекаясь, следуя за движениями губ своего заклятого врага, разжал челюсти и вздрогнул, почувствовав скользнувший к нему в рот язык Хиригама.
Секунды растянулись в бесконечность. О холоде Берн давным-давно забыл, теперь ему было жарко, уши горели, а воздух в легких почти закончился. Все тело пронизывало сладкое, томящее и пугающее чувство.
Внезапно Хиригам оборвал поцелуй и отстранился. Открыв глаза, Берн увидел его раскрасневшееся лицо. Он тяжело дышал.
– Отпусти меня, – хрипло сказал Хиригам.
Берн поспешно разжал пальцы – он и не заметил, когда успел вцепиться в куртку противника. Хиригам тоже отпустил его, и с минуту они ошарашенно стояли, с ужасом и каким-то почти болезненным интересом разглядывая друг друга. Потом Хиригам так же хрипло добавил:
– Теперь уходи.
Берн боком скользнул вдоль стены и осторожно вынырнул обратно на школьный двор. Он быстро шел к воротам и отчаянно боролся с желанием оглянуться – ему казалось, что все еще красный, запыхавшийся Хиригам тяжело смотрит ему вслед.
***
Берн пережил происшествие проще, чем сам мог бы подумать. Он задал себе несколько вопросов, честно ответил на них, сделал выводы, поразмыслил и наконец признал, что не в его силах что-либо изменить. Что есть, то есть. Намного важнее другой вопрос – что теперь будет?
Если кто-нибудь видел их с Хиригамом, все может кончиться, мягко говоря, неприятно. Если же не видел – вопрос будет адресован самому Хиригаму. Как он поведет себя дальше? Чего ждать от него?
На следующий