в глазах гувернантки оплатила ее недавнее высокомерие. Ему понравилось ее раздражать, злить. Пусть. Пусть злится, пусть даже возненавидит его – это лучше, чем показное равнодушие. И пусть не надеется, что он ее пожалеет и скоро отпустит. Она слишком долго им пренебрегала, он ее за это накажет. Он приготовил ей еще не один «сюрприз».
– Далее. В ваши обязанности вносится дополнительный пункт. С завтрашнего дня я нанимаю вас к себе учительницей французского языка. Мне необходимо им овладеть по роду деятельности. И вообще – это моя давняя мечта. Считаю ваше пребывание здесь отличной возможностью ее осуществить. Будем заниматься по вечерам, когда уложите детей спать.
– Нет! – крикнула Джоан и подалась вперед. – Я не согласна! Все. Не хочу здесь дольше оставаться. Я уезжаю обратно в Даунхилл. – Она сжала ручку кресла так, что побелели пальцы. Предложение хозяина слишком двусмысленно и абсолютно ей не подходит. Оставаться с ним по вечерам наедине в этом огромном, пустынном, враждебном доме, где в случае нужды к ней никто не придет на помощь и даже не услышит? Ни-ког-да. – Никогда! Ищите другую гувернантку. Я разрываю контракт!
– К сожалению для вас, это невозможно, – с насмешливой улыбкой сказал Эдвард.
Его холодный тон заставил ее думать трезвее. Зря он насмехается. Они оба. Напали, как коршуны на ласточку, собираются заклевать. Но сила ласточки не в остроте клюва, а в остроте ума. Если бы маленькие птички были глупы, коршуны давно бы их истребили. Джоан сумеет постоять за себя. Даже когда одна против двоих. Кстати, а что друг его тут делает? Ладно, пусть стоит. И слушает.
– Я знаю законы и свои права, – сказала она, стараясь придать тону прочность. – Годовой контракт можно прервать в любой момент по желанию одной из сторон, если изменились обстоятельства. Если хотите, я выплачу вам неустойку, когда устроюсь на новое место. Думаю, за полгода расплачусь…
– Не расплатитесь и за полжизни. Вы упустили одну деталь, мисс Джоан. Контракт, который мы оба подписали – долгосрочный, потому ни изменению, ни расторжению не подлежит.
– Не может быть долгосрочным контракт на один год…
– На двадцать один год, – сказал Эдвард, четко выговаривая каждое слово.
– Я вам не верю, – прошептала Джоан. На секунду она замерла, потом через силу улыбнулась. Он шутит, конечно. – Вы шутите?
В разговор вмешался Дермот.
– Позвольте внести ясность, мисс Джоан. Вы подписали контракт на двадцать один год. – Он сделал ударение на слове «двадцать». – Я свидетель, что сделали это собственноручно, в моем присутствии, в двух экземплярах, предварительно прочитав. Ошибки или разночтения исключены. Вот ваш экземпляр, можете его забрать.
Он протянул листок, Джоан внимательно его рассмотрела. Почерк тот же, текст тот же, а срок другой – двадцать один год цифрами и прописью, без следов исправлений или подделки. Внизу ее подпись.
«Как я могла ошибиться? Я же, вроде,