Крестофора
Сначала Крестофор старался лететь как можно медленнее и ниже, прячась от любопытных глаз, но потом смекнул, что на такой высоте он скорее привлечёт внимание случайных встречных, опустил над кабиной защитный фонарь, пригнулся над рулём и взмыл так высоко, что весь порт стал виден, как на ладони. Крестофор не смог отказать себе в удовольствии сделать круг, облетев Ледяную Иглу, и зашёл над угодьями водолазов со стороны, противоположной той, с какой ехали Ине и Зехария. Он видел, как отец нагнал моноцикл жены и они голова к голове подъехали к спуску в подземные укрепления водолазов, но вдруг Ине заложила крутой вираж и понеслась по длинному молу, отгораживающему эллинг для ныряльных камор. Крестофор знал, что шум аэрокаба не донесётся до земли с такой высоты, но всё-таки нервничал. Отец разозлился не на шутку, глаза Зехарии сверкали нехорошим огнём, предвещая приступ бешенства. Крестофор взял курс на океан, перевернулся и резко сдал к берегу, направив машину вниз по довольно крутой глиссаде. Его встряхнуло шквалистым ветром, но манёвр удался и теперь аэрокаб летел ниже уровня мола, почти касаясь блестящим брюхом воды. Стайка летучих рыбок серебристой россыпью вырвалась из-под воды и недолго сопровождала машину, играя с её длинным сигарообразным корпусом, словно с подружкой. Крестофор отодвинул створку окна и летел, ориентируясь на вой моноциклов. Наконец, тормоза взвизгнули прямо над его головой. Крестофор остановил аппарат, поднял фонарь и буквально на пару вершков поднялся над уровнем мола, чтобы наблюдать, что произойдёт дальше. Аэрокаб почти неслышно вибрировал подъёмниками, двигло, перешедшее в режим ожидания, стихло. Лишь иногда особенно высокая волна облизывала серебристое брюхо парящей машины, которую слегка поводило над водой. Крестофор приподнялся с кресла, но стоять в наклон оказалось трудно, хворая нога сразу заныла, пришлось встать коленями на сиденье, уцепившись за края кабины, чтобы разглядеть, что происходит за кромкой мола.
Он увидел, как Зехария быстро соскочил со своего моноцикла и сильным ударом в плечо буквально выбил жену из седла. Ине наверняка больно ударилась, скользя по тающему льду, но не поднялась на ноги, осталась сидеть, исподлобья глядя на разъярённого мужа, нагоняющего её быстрым размашистым шагом. Лицо женщины никак не изменилось, когда муж в такт шагам ударил Ине сапогом под дых с такой силой, что она отъехала по льду больше, чем на метр. Зехарию всегда бесила злая насмешка, трогавшая губы Ине всякий раз, когда он прикладывал руки, поэтому он одним прыжком нагнал её, шлёпнул по щеке, но не так сильно, чтобы остался след, и заорал: что ты себе позволяешь, дура. Вместо ответа Ине зачерпнула немного льда, сколотого с бетона колючей шиной моноцикла, и приложила к лицу. Встань, встань перед своим мужем, сука, завизжал Зехария и схватив Ине за плечи, попытался поставить её на ноги, но она прекрасно знала, что так ему будет удобнее колотить её, поэтому просто безвольно