коляске. Она надела очки, которыми старалась на людях не пользоваться, и внимательно рассматривала прибывших.
– Ваше величество… Государыня… Ваши высочества… – поклонился комиссар. – Я комиссар Центрального исполнительного комитета и Совнаркома Яковлев. Прибыл из Москвы.
То, что большевистский комиссар обратился к ним, как царствующим особам, привело Николая в некоторое замешательство. Дочери тоже воззрились на Яковлева во все глаза. И только Александра не шевельнулась. Она решила, что ослышалась: не станет же большевик, в самом деле, оказывать подобное уважение своим заклятым врагам. Она сидела в своей никелированной инвалидной коляске недвижимо, словно египетская статуя, и только щурилась от солнца. Лучи светили ей прямо в глаза, из-за чего императрица не могла, как следует разглядеть гостя, которого они со вчерашнего дня ждали с тревогой и даже страхом: эта власть уже дала понять Романовым, что ничего хорошего в жизни им больше ждать не следует.
И тогда Николай сделал несколько шагов навстречу Яковлеву и решительно протянул ему руку.
Они обменялись рукопожатиями. Николай облегченно улыбнулся, Александра по-прежнему не шевелилась.
– Милости прошу, господа! – звучным голосом, чуть дрогнувшим от волнения, произнес Николай. – Простите, не имею чести знать ваши имена и отчества.
– Василий Васильевич, – ответил комиссар Яковлев. – Мои коллеги – Гончарюк Павел Митрофанович и командир отряда местной красной гвардии Заславский… – он вопросительно посмотрел на него.
– Шимон Евшевич! – брезгливо выдавил из себя Заславский.
Николай кивнул ему молча, так же приветливо улыбнулся, но руки не подал.
Яковлев продолжил:
– У меня особое распоряжение советского правительства относительно вас и вашей семьи. И особые полномочия, – добавил он.
– Извольте, я готов вас слушать, – с искренней любезностью произнес Николай.
– Мое поручение имеет конфиденциальный характер.
– Это что еще такое значит? – неприязненно спросила Александра. – Почему это я не могу присутствовать тут?
Яковлев подумал секунду.
– Отчего же, Ваше величество… Если вам угодно.
– Что же… – с облегчением вздохнул Николай. – Если так, то прошу ко мне.
Николай взялся за спинку инвалидной коляски жены, и они направились в губернаторскую библиотеку. Там Николай предложил гостям занять глубокие кожаные кресла, коляску он остановил у стола. Потом протянул им раскрытый портсигар. Они отказались, и Николай с удовольствием закурил сам.
У него всегда улучшалось настроение даже лишь от одного только пребывания в этой громадной комнате, где стеллажи от пола до потолка были плотно уставлены книгами, сплошь в кожаных переплетах, корешки которых тускло отсвечивали старым золотом. Книг у губернатора было около шести тысяч томов. Николаю еще никогда не приходилось видеть их так