сына, ожидая, как он ответит на опасный вопрос.
– Нет, – грустно сказал мальчик. – Полагаю, что это совсем невозможно.
– Отчего же так?
– Да оттого, что ваш приятель Пифагор прав. Все слишком изменилось. Но главное даже не в этом.
– В чем же? Скажите, сделайте одолжение.
– Мне нельзя управлять государством. Любым. Даже самым маленьким.
– Слишком сложно? Боитесь не справиться?
– По другой причине. Я болен. С такой болезнью, как у меня, нельзя отвечать за жизнь полутораста миллионов человек, – глядя прямо в глаза Яковлеву, с чувством спокойной убежденности произнес Алексей.
Послышался короткий всхлип: Александра вытерла носовым платком глаза.
– Это хорошо, Алексей Николаевич, что вы верно оцениваете окружающую действительность, – заметил комиссар Яковлев. – Столь необходимое качество и среди обычных людей встречается не часто, а уж среди представителей высших сословий – тем более…
– Нет, не справиться! – повторил Алексей. – Кроме того, надо много учиться, много знать. Нужно стать офицером, потом генералом, закончить академию Генерального штаба… А я всего лишь унтер-офицер, – признался он. – Хотя и георгиевский кавалер! – добавил с нескрываемой гордостью. – Но дальнейшее повышение в чине мне не светит… – он вздохнул и спросил: – А в красной армии есть офицеры? Мне говорили, что нет. Одни только солдаты, депутаты и большевики. Могу себе представить, что это за армия!.. Одни разговоры – правильный приказ командира или неправильный. Потому и немцам фронт открыли!
Мать и сын
Яковлев кивнул.
– Вы абсолютно правы! Потому и открыли. Так было в армии сразу после Февраля. Но сейчас в красной армии есть офицеры. Их довольно много. И есть дисциплина. И никаких солдатских комитетов. Иначе, как вы верно заметили, это была бы не армия, а постоянный митинг. Только чины и должности нынче называются иначе.
– А вы офицер? – не отставал Алексей.
– Я? – улыбнулся Яковлев. – Не будет ошибки, если сказать «да».
Алексей критически смерил комиссара взглядом с головы до ног.
– Зачем понадобилось снимать с военных погоны? – продолжал допрашивать мальчик.
– Да затем, Алексей Николаевич, что революция вообще всегда очень многое меняет. И армия в России другая. И цели у нее другие. Собственно, у нее теперь всего одна цель – защитить революцию!
– Ну вот, видите! – воскликнул мальчик. – А еще спрашиваете меня – «будете ли править, станете ли царем!..» Некрасиво так шутить… Вам не кажется? Вот теперь мне все стало ясно! Что же это за армия, которая создана для защиты революции, а не Отечества! – с обидой добавил он.
– В настоящий момент у революции и Отечества одна судьба, – сказал комиссар.
Алексей помолчал.
– А скажите все-таки правду, что вы с нами собираетесь сделать?
– Моему начальству кажется, что вы, то есть вся семья ваша, здесь засиделись.
– И что? – шепотом спросил