не привыкла, не хочу, не могу. Нет-нет, это не для меня, это худшее для меня.
А может… простят? Ведь никого я не убила. И не приказывала. Не успела, конечно, но они-то не могут этого знать. И Аве напрямую я не угрожала смертью… Скажу, что Дамагой в полон меня взял, тем и заставил…
А что? Его, конечно, казнили уже. Если не погиб в битве, так казнили…
Пойду к ним. Я знаю, они в Ганеше. Со своими всё лучше, чем на чужбине. Может, удастся снова подняться. Верховной жрицей не оставят, конечно, но… Неужто Белогор совсем не ценил мои ласки?.. И Яван?
И почему я Ориксая не удосужилась пообольстить? Всё убивать его настраивалась, а он-то, бабник известный, точно по-другому ценил бы меня тогда. Молодым слишком казался, но молодые мужчины самые восприимчивые, как это я упустила? Такую допустила оплошность, что позволила Аве безраздельно его душу занять. Ах, Доброгнева, хитрейшая из женщин… Я…
Ах, Доброгнева, ошибки допускают все, и мои, похоже, могут решить мою судьбу. Будь Ориксай в числе моих постельных друзей, может быть, мне и Явор не понадобился бы… И почему я была так недальновидна?! Но я слишком хотела и хочу его убить, уничтожить, чтобы никогда его не было, поэтому и не подумала ни разу обольстить его…
Во власти этих сожалений и планов на грядущее, я направила мои стопы к Ганешу.
Нет, Дамагоя ещё не казнили. Я, Дамагой, я – Ольг, последний сын последнего природного царя Великого Севера, содержусь как домашний скот: сыт и в тепле, даже вином и мёдом поят, не обижают, сплю на перине. Но никто ни единого слова не говорит со мной. Никто. Стража, что охраняет меня, что приносит мне еду. Что приносят воды мыться, убирают, готовят и дают одежду, бороду стригут мне… и всё молчком. Ни одного слова, ни доброго, ни злого, ни даже взгляда, ни от кого, будто посмотрев на меня, отравятся. Изощрённый способ пытки.
Я не знаю судьбы Авы, Белогора, даже Доброгневы. Живы они? В том нападении нашем они остались живы или погибли под мечами моих сколотов? А где Доброгнева? Пришла сюда и предала? Второе, скорее всего. Она своя среди них, это я успел стать чужаком на моей родине.
За прошедшие недели всё, что я мог – это только подслушивать сквозь стены палатки разговоры проходящих мимо людей. Так я и узнал, что города Севера погибли в одну из ночей, погребённые под сошедшими ледниками… В этот день я едва не умер. Я лёг на спину и не вставал несколько дней. Не мог ни есть, почти не пил даже воду…
Я лежал и думал, это мне наказание за то, что я пришёл и пролил столько невинной крови, за это Бог полностью отнял мой Север. Погубил его. Чтобы он не мог достаться мне. Чтобы я никогда так и не стал царём Великого Севера, он уничтожил сам Север. Бог мстит мне ещё страшнее, чем могут отомстить те, кто меня ненавидит.
Или я сам – это наказание для Севера за что-то?..
– Оставь, Бел, я не хочу! Не хочу! Оставь! – злится Ава, отталкивая мои руки, выгибаясь из моих объятий. – Как вы осточертели мне!.. Давайте ляжем втроём в одну постель, и станете попеременно взбираться?!
Я отпустил её, она опустилась на лавку со вздохом, прикрыла