усмехнулся, уселся передо мной со свободой спиной, волосы мотнул за спину, не завязывает сегодня. Качнулись тяжёлой шелковой массой за плечами. Длинные стали, давно не стригся Великий…
– Так что тогда думать о его судьбе? – легко произнёс Бел, сверкнув заиндевевшими вмиг глазами. – Отдать и…
Таких глаз я ещё не видела у него.
– Ты отдал бы толпе? – удивилась я, выпрямляясь.
Неужели он всерьёз? Какой бы Дамагой злодей ни был, он всё же сын царя, моего отца, грязнокровый, ублюдок, но половина в нём нашей, золотой крови.
– Отдал бы, – сказал Бел, тоже выпрямляясь, и его взгляд ещё сверкнул холодной чёрной молнией. – И сам ещё с галереи посмотрел, как они растерзали бы его!
Господи, не может быть Бел так кровожаден…
– Не верю, что ты… проговорила я.
Судорога пробежала по его лицу.
– Что я кровожадный? Зря не веришь, – он опустил глаза на миг, облизнул побледневшие губы. – Дамагой… Дамагой – зло. Он зло во всём, за всю свою жизнь он не сделал ничего доброго. Пролить столько крови, для чего? Чтобы показать, что не боится убивать? Что не сохранил ничего от человека в себе? Или что не имел ничего от человека? Нет, Ава, убить его – это благо.
– Не думаю…
– Что? Что уничтожать зло – это благо?
– Нет, не думаю, что в нём не осталось ничего от человека, – сказала я. – Или, что вообще не было.
Бел, скажи, что ты просто злишься, что ты не всерьёз. Но он посмотрел на меня, чуть прищурив нижние веки:
– Ты… ты до сих пор… жалеешь его? Как брата? Всё ещё считаешь его… – у него сжались в кулаки руки, лежащие на столе. – Ты его любишь? Как тогда… поэтому и мне ничего не рассказывала?.. Ава… – он побледнел даже, и кулаки побелели.
Ну, ещё лучше… и Белу в голову ревность вошла? Новый виток кошмара… Но не о Дамагое же… уж совсем?
– Да ты что, Бел? Совсем не о том я… – пробормотала я. – О неприкосновенности царя… царского рода. Крови, пусть и не чистокровный он царевич, но он как ксай пришёл сюда.
Ну и ну! Что-то витает в воздухе здесь что ли?..
…Она растерялась, действительно, чего это я?.. Я вздохнул, отгоняя наваждение. Выпить мёду, наверное, может, распустит узел на сердце. Я приказал принести.
– Сегодня обед-то… – спросил я, обернувшись.
– Да какой обед, – отмахнулась Ава. – Орлик теперь до ночи глаз не покажет. Поругались мы с утра…
Я обрадовался, но показать не должен, поэтому спрятал усмешку. Зато сразу легче на душе стало, поругалась со своим Орликом, уже отрада.
– Тогда я распоряжусь, поешь со мной. На здешнем Солнечном дворе хорошо готовят.
Ава улыбнулась немного насмешливо:
– Ты забываешь всё время, что я здесь жила несколько лет? Я даже помню кухарок по именам, – смотрит, подпёрла щёку рукой.
Но улыбка скоро растворилась в воспоминаниях:
– Одна в том пожаре погибла, за дитём кинулась в огонь, в тот момент уже кто-то вынес, из окна с другой стороны дома, она вбежала, тут крыша и ухнула. Искры до самого неба… страшно… Как же это было