mystic gondola we’ll travel.
And thanks to that I shall acquire
The love’s and Petrarch’s tongue and lyre.
L
Would ever I hear freedom chime?
It’s time, it’s time! – I want be free!
I stroll by sea shore, watch the sky,
And beckon boats’ sails in the sea.
When shall I leave this boring order?
Clothed by the storms with waves I’ll quarrel,
And run to unrestricted span.
It’s time to leave the boring land,
The elements to me unpleasing,
And in the midday’s wavy space –
In Africa, my old folk’s place,
To sigh of gloomy Russian being,
Of where I suffered, where I loved,
And where my heart I’ve given up.
LI
Онегин был готов со мною
Увидеть чуждые страны;
Но скоро были мы судьбою
На долгий срок разведены.
Отец его тогда скончался.
Перед Онегиным собрался
Заимодавцев жадный полк.
У каждого свой ум и толк:
Евгений, тяжбы ненавидя,
Довольный жребием своим,
Наследство предоставил им,
Большой потери в том не видя
Иль предузнав издалека
Кончину дяди-старика.
LII
Вдруг получил он в самом деле
От управителя доклад,
Что дядя при смерти в постеле
И с ним проститься был бы рад.
Прочтя печальное посланье,
Евгений тотчас на свиданье
Стремглав по почте поскакал
И уж заранее зевал,
Приготовляясь, денег ради,
На вздохи, скуку и обман
(И тем я начал мой роман);
Но, прилетев в деревню дяди,
Его нашел уж на столе,
Как дань готовую земле.
LI
Onegin was prepared with me
To see the world and change the place,
But we were trapped by destiny
That separated us for years.
His father passed away, and shortly
A regiment of lenders brought him
A lot of papers, which required
How to escape from debts to find.
Onegin hated litigation
And, by his fortune satisfied,
Let them the heirloom to divide
And did it with no hesitation,
Since got the news from far away:
His uncle planed to pass away.
LII
He got the news all of a sudden
From estate manager’s report:
His uncle wants to say last pardon,
He’ll shortly leave the naughty world.
Had read this sad and grievous letter
Onegin didn’t postpone the matter
And started dashing post-chaise journey
Awaiting boredom and in yawning,
And, as I told in the beginning,
To suffer for the sake of money
The sighs, and tedium, and lying.
But when he reached the one, who’s dying,
He saw a body on the table,
As tribute to the ground ready.
LIII
Нашел он полон двор услуги;
К покойнику со всех сторон
Съезжались недруги и други,
Охотники до похорон.
Покойника похоронили.
Попы и гости ели, пили,
И после важно разошлись,
Как будто делом занялись.
Вот наш Онегин сельский житель,
Заводов, вод, лесов, земель
Хозяин полный, а досель
Порядка враг и расточитель,
И очень рад, что прежний путь
Переменил на что-нибудь.
LIV
Два дня ему казались новы
Уединенные поля,
Прохлада сумрачной дубровы,
Журчанье тихого ручья;
На третий роща, холм и поле
Его не занимали боле;
Потом уж наводили сон;
Потом увидел ясно он,
Что и в деревне скука та же,
Хоть нет ни улиц, ни дворцов,
Ни карт, ни балов, ни стихов.
Хандра ждала