особого значения: непрекращающиеся набеги неугомонных шотландцев попросту не оставляли северным лордам ни времени, ни сил на что-либо другое.
– Как ты узнал?
Деверо кашлянул, прочищая горло.
– Руперт: при дворе Клиффорда об этом только и судачили. Говорят, Джон был в страшном гневе: ему пришлось отказаться от третьего похода против Лливелина. Вдобавок ко всему, собственные бароны объявили ему войну, – Алан пожал плечами. – Так что Лливелин беспрепятственно овладел уже почти всем Гвинедом, за исключением Деганвея и Рудлана – это я знаю наверняка. Как ты и предсказывал, он не замедлил воспользоваться трудностями короля. Бароны надеялись, что правлению Джона приходит конец: уж слишком многим он насолил своими шалостями в женских покоях графских замков. Я уж не говорю о наложенной Папой булле: который год двери наших церквей заперты!
– Надеялись – пока Джон, по настоятельному совету Маршала, не пошел на мировую с Папой Римским. Король выстоял: ведь за ним Маршал, Солсбери, Честер и вся свора Мортимеров, – возразил Лэнгли. – Джону и на этот раз удалось выбраться из воды сухим – после примирения с Римом. А насчет шалостей короля… Самых могущественных врагов Джон нажил благодаря своему невообразимому распутству: зачинщиками заговора вкупе с Лливелином стали наши северные бароны, Юстас де Вески и Роберт ФитцУолтер. У первого он соблазнил жену, у второго – пытался опозорить дочь. ФитцУолтеру пришлось вступиться за ее честь – дело, говорят, дошло до рукопашной.
– Я слыхал об этом, – подтвердил Деверо. – Как и о том, что обоим им удалось ускользнуть от королевского возмездия.
– Де Вески перебрался в Шотландию к брату жены, королю Александру; ФитцУолтер пережидает под крылышком другого короля – французского. Хотя Джон прибрал к рукам их земли, недолго он пользовался их добром: Папа Римский потребовал полного прощения для обоих и гарантию безопасности. Правда, – тут Лэнгли скептически усмехнулся. – На их месте я не особенно бы доверял Джону! Честно признаюсь, в последнее время все больше склоняюсь к мысли, что именно он повинен в смерти Артура Бретанского – невзирая на утверждения о причастности к убийству де Молея, за содеянное получившему от короля в награду наследницу баронства Данкастер, что в Йоркшире.
Несказанно пораженный, Деверо выпрямился; глаза его округлились.
– Надеюсь, ты держишь свои мысли при себе!
Лэнгли отозвался ироничным смешком.
– Еще бы: мне вовсе не хочется повторить судьбу де Браоза! Говорят, тот поплатился именно за то, что слишком много знал об исчезновении Артура: вместе с королем он находился в Руане, где содержался плененный принц.
Неуверенно косясь на собеседника, Деверо принялся потирать шею, словно прикидывая, стоит ли продолжать повернувшую в столь опасное русло беседу.
– Я слышал, Джон приказал ослепить несчастного принца, – решился