неприглядный – действительно имел место: испытывавший нужду в средствах для очередного путешествия знаменитый летописец и теолог оставил свою библиотеку в Страта Флорида под залог; когда же попытался забрать ее, предварительно сговорившиеся монахи в один голос заявили, что книги были куплены аббатством и наотрез отказались вернуть библиотеку законному владельцу. Чем вызвали вполне обоснованное негодование Жеральда, с тех пор не упускавшего ни одной возможности для едких выпадок в адрес цистерианцев.
Усилием воли аббат взял себя в руки.
– Месть противна Господу, – с дипломатическим благоразумием проигнорировал он выпад Роджера. – В чем вина Лэнгли перед тобой: мужем твоей сестры стал другой.
– Проклятый англичанин увез мою женщину.
– Уж не ту ли самую, что бежала от тебя – после того, как ты похитил и обесчестил ее? – с не меньшим ехидством осведомился аббат.
Де Бек заметно помрачнел.
– Вы хорошо осведомлены, отец мой, – сквозь зубы процедил он.
– Разумеется, – язвительно откликнулся Кедифер. – Это моя святая обязанность. Мне также известно, что настоятельница Лланллира, в котором твои люди совершили резню, всенародно объявила тебя безбожником и потребовала твоего отлучения от церкви.
Обвинения аббата не смутили де Бека: в Уэльсе, охваченном вспышкой всенародной ненависти к англичанам после недавней казни Джоном двадцати восьми валлийских заложников, уже не вспоминали о его преступлении. Более того, политическая недальновидность английского короля, выразившаяся в скоропалительном вынесении смертного приговора содержавшимся в Ноттингеме пленникам, оказала де Беку неоценимую услугу: воспользовавшись благоприятным моментом, он беспрепятственно вернулся ко двору своего бывшего сюзерена принца Майлгуна ап Риса, обосновавшегося в Лландовере.
– Хочу заверить вас, святой отец, что у меня и в мыслях не было совершать ничего подобного: я желал вернуть сестру, и только. Но сопровождавшие меня люди при виде англичан забыли обо всем: ведь перед ними были те, чьи мужья, братья и отцы разграбили Уэльс, вырезали население, предали огню наши церкви. И осмелились поднять руку на самого Епископа Роберта!
– Джон расплачивается за свои злодеяния, – резко возразил аббат. – Папа Римский наложил на него буллу!
Роджер скривил губы в гримасе презрения.
– И вы наивно полагаете, что этого достаточно для тех, кто потерял своих близких? – с хорошо наигранным жаром воскликнул он. – Кто не желает мириться с присутствием наглых узурпаторов, попирающих наши законы и называющих нас варварами? Разве вы забыли оскорбление, нанесенное Епископу Роберту этим коронованным нечестивцем, оценившим свободу главы бангорской церкви в двести охотничьих соколов? А казнь наших заложников в Ноттингеме? Несколько недель назад принц Майлгун привез сюда для погребения тела своих сыновей. Младшему из них едва исполнилось семь; но разве король Джон