стала лекаркой, а еще заведовала запасами да подсчетом трофеев. Зато на мечах уступала всем, кроме лучницы Саны, – и даже Зиндре, по сию пору еще неумелой в игре клинков…
Саму Сану, опрометчиво отошедшую далеко от семейных угодий охотницу, эорпаты отбили у шайки степных бродяг-изгоев. Возили те ее привязанной к седлу и, не развязывая, насиловали в очередь на стоянках. Десять стрел из десяти, выпущенных ею, попадали в цель на ста шагах. Не раз именно ее искусство выручало маленький отряд…
Тарса и Зарина пали жертвами старых обычаев: внезапно вернувшийся среди ночи муж Зарины застал их милующимися на его супружеском ложе и кнутом выгнал в зимнюю степь на верную смерть. Почти замерзших их подобрала Аксиана.
(Меланиппа говорила, что в городах такое бывает нередко, но Зиндра лишь качала головой: женщину боги сотворили для любви к мужчинам, что бы она там о себе ни выдумывала.)
Еще две девушки, Артвиза и Сакара, были родом из таких же уничтоженных в усобицах или карательных набегах селений, как Конская Грива. Им, правда, повезло еще меньше. Артвизу эорпаты нашли нагой и окровавленной на пепелище и потом дважды отбирали нож, каким она хотела свести счеты с жизнью. Сакару, связанную и в колодках (со строптивыми рабынями не церемонятся), Аксиана выиграла в кости у пьяного ксая в полунищем кочевье…
А вот Фанга была по-настоящему беглой невольницей и пришла к ним самочинно: девушки встретили ее зимой уже на окраине их кочевья. Хоть обычно и не привечала Аксиана беглых, чтоб не ссориться с их хозяевами, но тут без особых разговоров взяла ее к себе, рассудив, что сумевшая продержаться в степи до середины зимы вполне подойдет их дружине.
Бендида, родом фракийка из гетов, голубоокая и русоволосая, ростом была выше их всех и одной рукой легко поднимала Зиндру в панцире и при мече. Тоже бывшая рабыня, хотя и не беглая. Ее везли в Ольвию на продажу, но она заболела, не выдержав дороги. Хозяева каравана, не желая задерживаться, бросили горящую в лихорадке девушку прямо посреди степи, а амазонки подобрали и выходили. Она так и не научилась толком говорить на понятном им языке, но за нее говорили глаза, светившиеся преданной любовью при каждом взгляде на сестер. И увесистая палица в ее длани выручала их едва ли не чаще, чем бьющий без промаха лук Саны.
Анта, добродушная молчаливая северянка, в одиночку приплыла в их края на челноке из лесов много выше по течению Дан-Абры. Она не бежала от мести или врагов, а решила с мечом служить Великой Матери по обету. Для избравшей участь «мужеубийцы» она была на удивление кротка и незлобива, подруги даже переглядывались, в недоумении головами качали.
Бинку, самую младшую, привезла старая бабка, приходившаяся Аксиане какой-то дальней, одна Табити ведает, родней на седьмой воде. Мол, помру – и пропадет без надзора девчонка.
Еще несколько девушек пришли в селение кто пешком, кто верхом – и свои истории рассказали лишь Аксиане: даже кумыс и греческое вино не развязывали им языки.
И,