интеллект” следует, очевидно, понимать и как аналитическую сбалансированность реакций на внешние контексты политических и субъективных форм обработки получаемой информации. Аналитико-операционная деятельность предполагает обработку тех моделей, аналогий, сопоставляемых рядов и классификаций, которые отражают реальные мирополитические процессы, и получение на выходе взаимосвязанного целого из разрозненных фактов.
В нашем понимании, “контекстуальный интеллект” – способность распознавать глубинное ядро внешнеполитической проблемы – опирается на двуединую основу: и на его умственную составляющую, и на практическую – как форму обретенного опыта в виде навыков и умений в широком диапазоне конкретных компетенций. Притом что компетентность – это не просто обладание профильным знанием, специализированными навыками и умениями, но, главное, способность их гибкого применения, адекватно-адаптивной оценки сущности процессов, нередко разнонаправленных, определяющих основные тренды мирового развития.
Но здесь могут возникнуть неожиданные трудности, когда один международный контекст, одна ситуация, наслаивается почти одновременно на другой контекст, другую ситуацию, осложняя экспертизу динамической взаимосвязи двойного, по сути – трансситуативного контекста. Отсюда – острая потребность в международной аналитике, способной концептуально и практически синтезировать самые различные, разнородные ситуативные компоненты “хаотически запутанной реальности” международной жизни. Анализ сложнейшей динамики геополитических процессов, диалектики взаимосвязи старого и нового в мировой политике показывает, что неостывающая магма международных событий, которые наслаиваются друг на друга, всё чаще минимизирует или сводит на нет усилия экспертного сообщества аргументированно обосновать не только долгосрочные, но даже среднесрочные прогностические перспективы.
Главное здесь, с нашей точки зрения, то, что контекстуальность научно-экспертного анализа предполагает отрицание монолинейного осмысления мирополитических процессов. И, конечно же, соотнесенность знаний и компетенций с ценностно-целевыми ориентациями не должна размывать критерии объективности политической экспертизы событий и явлений.
Таким образом, судя по всему, Най представляет в обобщенном виде систематизирующую, объяснительную и эвристическую функции контекстуального интеллекта, в котором возрастает практическая роль интуиции. Он утверждает, что во внешней политике контекстуальный интеллект представляет собой мастерство интуитивной диагностики, помогающей выстраивать политику в соответствии с поставленными целями для того, чтобы создать умный план действий в зависимости от меняющейся обстановки.
На первый взгляд, выделение интуиции в качестве важного инструмента современной “умной силы” выглядит новаторским шагом Ная. Действительно, интуиция порождает спонтанную аналитическую