Ты видел то, что запало в душу тебе с той жизни, что хотел видеть. Понимаешь? Я же был возле дома в свою первую вылазку. Там мертво все.
– Почему ты хочешь вытравить из меня эту веру, Казимир? Ты ведь и сам во что-то веришь. В то, например, что мы не единственные на земле.
– Моя вера рациональна, Сережа. Да, я верю в то, что мы – не единственные выжившие. Потому что на земле были еще города, в которых была подземка. Питер, например. Люди сплетничают, что кто-то там даже побывал! Минск, Екатеринбург и другие. Там ДОЛЖНЫ быть люди. Даже вокруг Москвы есть дикие деревушки… Приходят иногда караваны. Но этих-то мы к своим, к московским причисляем…
– Ну хорошо, я не против. Я даже обеими руками за то, чтобы еще кто-то на планете выжил. Но насколько рациональной была твоя вера в тот раз, когда ты решил, будто в состоянии дойти до другого большого города? Думаю, тебя в тот поход скорее повели безумная мечта и приступ отчаяния. Так вот и на меня иногда находят отчаяние и слепая вера. Тянет меня к ее дому!
– Да, хорошо говоришь, – кивнул Казимир. – Только вот не следует тебе забывать, что, бросившись в поход до Питера, я уже в пяти километрах за МКАДом потерял половину своих товарищей и обе ноги. Хорошо, что не жизнь. Разве ты не понимаешь, что в своих бесполезных вылазках к ее дому можешь сгинуть… зря?
Бум покачал головой и вздохнул:
– Это верно. Ладно, давай замнем эту тему, Казимир. И вообще… Не хотел я про Риту. Прости, что я тебе о ней напомнил.
Старик с тоской и болью в глазах посмотрел на Сергея и тихо сказал:
– А я о своей дочери никогда и не забывал.
Бойкая торговля на временно установленных лотках, которую организовали с разрешения администрации челноки, набирала обороты. Людей становилось все больше. Лоточники как-то отвлекали от напряженного ожидания Кубрика и группы Лося. Хотя, возможно, после того как вернулся уже объявленный пропавшим Маломальский, люди верили и надеялись, что так же будет и с этими сталкерами.
Сергей молча наблюдал за торговлей. После разговора они со стариком не смотрели друг на друга, потом Казимир укатил за новой порцией кипятка. Конечно, ему тяжело вспоминать о дочери. Видно, чувствовал себя виноватым, что когда-то ушел из той семьи в другую и мало общался с Ритой до Катаклизма.
Сергей тоже думал о ней. Разумеется, со временем горе потери притупилось, как все беды уходят в туман по прошествии лет. Но иногда мистический ветер разгонял эту непроницаемую дымку, и зарубцевавшаяся некогда рана снова начинала кровоточить. Вот как сейчас. Он попытался вспомнить лицо Риты, ее улыбку. Это было трудно. Легче было представить свет в окне и тень. То, что видел еще в прошлой жизни, и то, что увидел шесть лет назад во время того выхода.
Вспомнил и вылазку, из которой вернулся сегодня. Ему ведь оставалось всего два шага до станции, и вдруг он решил побыть наверху еще немного… Дойти до ее дома. Собственно, из-за этого и не успел попасть в метро до рассвета.
– Кстати, – сказал себе Сергей и стал извлекать из обширного