Остановить ее не способен даже вытянувшийся на рельсах человек, – Кто ты вообще такой, чтобы мне указывать?! Ты думаешь, я не знаю, почему ты на мне женился? Думаешь, я – дура, и ничего не понимаю?! – Прекрати. Ты пьяна и несешь всякую чушь, – делает вялую попытку притормозить стремительно приближающийся состав почующий на рельсах. – Отстань от меня, жалкий импотент! Крак, голова в одну сторону, тело в другую. Не шутите с паровозом. – С удовольствием, – выплевывает раздавленный импотент, покидая поле битвы на щите. Победительница падает на диван с бокалом в одной руке и квадратной бутылкой в другой, шипя сквозь зубы слова ненормативной лексики. – Пожалуй, я пойду, – робко напоминаю о своем существовании я. Венди фокусирует на мне мутный взгляд и вдруг ни с того, ни с сего разражается рыданиями. Она плачет некрасиво, размазывая слезы по покрывшимся красными пятнами щекам. – Меня никто не любит, никто, – всхлипывает она, свернувшись в клубок среди подушек. Эта картина напоминает мне популярный некогда анекдот. Приходит пациент к психологу и говорит: «Знаете, доктор, у меня почему-то совсем нету друзей. Может, ты сможешь мне помочь, старый лысый урод?» Вот и Венди исходит рыданиями, потому что ее не любит ни жалкий импотент, ни прислуга-невежда. Жалость поправляет прическу перед зеркалом, салютует на прощание и плотно закрывает за собой дверь. Я выхожу следом за ней. У гаража, усевшись на большой валун, курит шофер. Он бросает в мою сторону пустой полу-взгляд и не предлагает подвести до отеля. Тем лучше. Пройдусь, проветрюсь. Нежный морской ветер гладит мои волосы. На часах почти полночь, а мне в легком платице совсем не холодно. Я медленно бреду по дороге, с каждым шагом погружаясь все глубже в черную южную ночь. Забавные отношения связывают эту разномастную пару. В этом испано-британском королевстве не просто гниль, я бы сказала, что вся его сердцевина истлела, и только хрупкие стенки каким-то чудом держат еще эту отжившую свое конструкцию. Из чего сотканы эти стенки? Из обрезков жалости Мигеля к полу-сироте или из его корыстного стремления завладеть однажды папочкиными золотыми закромами? Не зря ведь Венди подчеркнула в запале зависимость мужа от денег тестя. Она сказала, что без помощи Майкла Мигель и по сей день сажал бы кактусы. Странное замечание, учитывая ту информацию, что известна мне об этом образрованном брате. Подобная подколка была бы скорее уместна в адрес непутевого матадора Рикардо, окажись он мужем Венди. А Мигель и кактусы, на мой взгляд, как-то мало совместимы между собой. Что же касается последнего едкого оскорбления, то оно тоже вызывает удивление. Неужели мужская сила распределяется между близнецами как вода в сообщающихся сосудах? Аналогично мозгам. За размышлениями я не замечаю, как дорога приводит меня к отелю. У бассейна развернулся очередной караоке-марафон. Я, не задерживаясь, поднимаюсь к себе в номер. Ветер доставляет через раздвинутую дверь балкона
