эти слова не отрезало от твоего дурного характера, молодой человек. – каждый раз, когда он говорил «человек», то хмурил нос и приподнимал левый край губы.
– Отделить одно от другого. Я не из этих! Но вы, конечно, уже в курсе. – уверенно сказал мальчик.
– Чудо-ребенок, нет. Чудо, а не ребенок! Вот мы и подошли к цели нашей встречи, мой маленький дружок! – прокричал Николай словно клоун на ярмарке.
– Успокойся ты, – обращался Гавриил к собеседнику, как к бомжу, который разорался под окнами. Вот уж уважение ко взрослым.
– Твой змеиный язык для меня не ядовит и отнюдь, я уже предупреж…
– Да, предупреждал, предупредишь и во второй раз. – продолжил все с тем же тоном мальчик.
– Ладно. У тебя был шанс узнать о себе много интересного. Ты его упустил. – мужчина нажал кнопку на телефоне внутренней связи, – Катрин, – сказал он. – Пусть Яков зайдет ко мне.
– Хорошо. – ответил женский голос. Ни по имени и отчеству, ни каких тебе «сэр», «господин», «босс», лишь «хорошо».
– Я думаю, ты не часто бывал в больницах на обследованиях, где всюду суют свои белые перчатки… Сегодня ты с этим познакомишься, мой друг, – продолжил мужчина. – Мали было 92. Вижу, ты не удивлен, хотя так и должно быть… вроде бы. Когда одна цивилизация близится к закату и собирает свои империи в ящик, то приходим мы. Все время кто-то приходит. Такие, как ты, нужны нам, мы новый мир построим! – громкие слова, да, но мальчику было понятно, что это ложь: для чего он им нужен – неизвестно, но уж точно не для того, чтобы «новый мир строить», очень уж наивно это звучит. Даже для первоклассника. – Прощай, Гавриил, в ближайшем будущем встречи не жди. Но клянусь, мы еще увидимся.
– Увидимся. И тогда моя нога будет стоять на твоем горле – сказал мальчик про себя.
Раздался телефонный звонок: «Можно войти?!» – сказал мягкий и знакомый Гавриилу голос. Николай разрешил.
5
Мистер добрый и Гавр спустились вниз, у этого лифта было только две остановки – внизу и вверху. Повернули к среднему лифту, здесь было кнопок больше, гораздо больше. Они поднялись на четвертый этаж. «Вау, это наша больница, только все чище и штукатурка не обваливается» – сказал себе мальчик. Когда отлучаешься от дома, особенно, когда тебя насильно отлучают, то видишь в незнакомых вещах и людях свое – это невозможность принять, что назад не вернуть ничего. Ты не дома, хоть и цепляешься за любой запах и людей, нет, все тщетно. Вот и «больница» не была похожа на ту, в которую они ходили, когда Мали сделал свое дело, где тетушка всегда им оказывала теплый прием.
По правую сторону, чуть дальше правого коридора, расположился пост сестры, похожий на барную стойку. «Да здесь всюду пьют! Что за дела! Даже на полке бутылки… А, кажется нет» – подумал мальчик. В противоположную сторону от лифта в глубь здания упирался еще один коридор с множеством дверей и толпящимися людьми в халатах, рубашках и пиджаках. Всюду пахло хвоей. Н хлоркой, как это обычно бывает. Но мальчик этого не заметил, он был очарован