перемен погружает сначала в оранжевое, потом во все более красное, пока не утопит в крови.
Маятник отступает от среднего положения тем дальше, чем длиннее. Какова же была длина по такой стране, как Россия. Если он снова пришел в движение, как сейчас, спрашивал себя Максим, то где и когда остановится? На подходе еще одна волна красных. Деды отменили собственность, пустив под откос всякое дело. Что предпримут внуки, отправляясь в затяжной полет? Там не было денег, остановилось хозяйство, здесь забурлит сверхрынок, все деньги сольются в огромную воронку власти, то есть тех самых новых красных, которые не научились у предков опыту смерти. Если все деньги в одних руках, то какое же производство и какое развитие. Даром что сверхрынок, а именно он и придет, имея в виду длину маятника. Ведь по сути, как и тогда, все упрется в мешочников.
С точки зрения вечности прошлое и будущее равнозначны. Между собой они соотносятся как разные единицы масштаба. Их строение по главным пунктам и линиям повторяется, однако по внешнему виду совсем не похожи. Сходство тем сильнее затуманивается, чем дальше они друг от друга. Не только сходство, все меньше становится общих несущих узлов, по которым можно узнать родство двух фигур у единого хроноса.
Возьмем ту же физику. Основатели приняли за точку отсчета массу. Кому могло прийти в голову, что ее роль в мозаике мира определяется масштабом. У микрообъектов на первый план выдвигается энергия, ее заряд. Отсюда дискретность, квантовые состояния и так далее. Реально ли было предвидеть те формы, в которые отольется резкое уменьшение масштаба. При этом классическая физика, поначалу наморщив лоб, снова его разгладила. Так же примерно обстоит дело с историей. Тут уже не динозавр по костям, а неизвестное существо по яйцу, то ли черепаха, то ли птица.
Максима интересовала цена. Будущее всегда дороже прошлого. Дороже, так как берет больше, ведь оно само превосходит его размерами. Зато прошлое в такой же мере плотнее, в какой и меньше. Сколько жизней съела борьба за власть в начале века, никто точно не знает. Разное говорят. Предстоящая смута будет стоить намного дороже. Но форму примет, должна принять из-за своеобразия обстановки, непредсказуемую. Конечно война. По когтям льва, по числу жертв узнают ее. Внутренняя, гражданская, не горячая, как тогда: класс на класс, низы против «верхних десяти тысяч». Их легко было столкнуть лбами. На одной стороне деревня, на другой Россия, забежавшая далеко вперед. Не было у страны среднего класса, чтобы свести оба конца в одно. Он уже возникал, наполняя города. И постепенно наполнил бы в условиях мира, однако эти условия порождают безвременье, как всегда при наступлении тишины и покоя. Лишь войны закручивают время в пружину. Если не горячая, то какая, спрашивал он себя. Холодная гражданская по образцу внешней, которая длилась последние полвека. Холодные как раз и тянутся. Это как сухая колода, не горит, а тлеет, выедая древесное нутро. Оставишь на ночь, утром куча золы. Горячая испепелит страну. Сейчас это вряд ли возможно. Вся страна