буянам,
Их знаменитым чердакам,
Насквозь прокуренным и пьяным,
Их жёнам, теплящим восторг
В своих глазах сливоподобных,
Доверчивых и допотопных,
Как неразгаданный Восток.
Привет идущим до конца,
Мятежный дух доверив фарту,
Привет поставившим на карту
Свои заумные сердца,
Шагнувшим в ночь,
Плывущим слепо,
Не доверяя маякам,
Жрецам игры, гигантам блефа,
Привет и браво чудакам.
Привет их поискам и пробам,
Их толкованиям весны,
Привет провидцам узколобым,
Всю жизнь плетущимся за гробом
Недооткрытой новизны.
Я сам оплакал ваши срывы
И вашу горькую вину…
Как вымирающие рыбы,
Они уходят в глубину.
И, потакая тёмным силам,
Вторженье разума кляня,
Они свирепо дышат илом
И косо смотрят на меня.
Возвестники слепой зари,
Тупые, как мясная муха,
Привет вам, дилетанты духа,
Юродствующие кустари.
Бессмертных чувств живые морги,
Проказа мира и краса,
В тяжёлом гуле мутных оргий
Я слышу ваши голоса.
И вас в себе прибрав к рукам,
Кричу, свирепствуя и мучась:
Меня да минет ваша участь!
Привет и браво чудакам.
«Промок до основания…»
Промок до основания,
По улице идя.
– Нельзя ли прекратиться? –
Спросил я у дождя.
И он ответил вежливо,
Сморкаясь на ходу:
– Простите, невозможно:
Я жив, пока иду.
«– Ну, как погрезили…»
– Ну, как погрезили?
– Спасибо, ничего! –
Мы научились над собой смеяться,
И сразу стало нечего бояться.
– Ну, как страдается?
– Спасибо, ничего…
Я вижу –
Где-то у большой реки,
На людном берегу и оживлённом,
Стоит мужчина.
Вдаль из-под руки
Он смотрит, улыбаясь просветлённо.
Но каплями солёными на грудь
Давно уже проложена дорога.
– Вы плачете…
Случилось что-нибудь?
– Нет, нет! Спасибо…
Просто я растроган.
«Нехорошо…»
Нехорошо!..
А может, хорошо?
Я сам не знаю, что со мной такое.
Всё позади, девятый вал прошёл.
И бури нет, и нет ещё покоя.
Неясным чувством роковой вины
Наполнен я от края и до края.
И вижу я, как прошлое, сгорая,
Не освещает новой новизны.
Свобода вот – и вроде нету воли.
И летний день – а всё пурга метёт.
Как бы освобождение от боли,
Оно само гнетёт меня, гнетёт…
Неужто вправду завещала ты
Сквозь тернии всю жизнь мне продираться
К пределам той ужасной высоты,
Где человек не может удержаться?
Всё