судьба. Когда Рехи развернулся, перекатившись вбок после очередной атаки, то успел заметить, как изменилось лицо Лойэ: от левого уха до самого носа тянулась свежая борозда рваной раны, обещавшей оставить глубокий шрам. Конечно, Рехи сам носил такие – на скулах, на лбу да и по всему телу. И все же показалось, что эта отметина перепахала самую сущность Лойэ. Но сожаление проснулось лишь на миг, они оба слишком гордились талантом воина, чтобы принимать сочувствие.
Клыки вновь скрестились, глухо ударяясь друг о друга. Отравленные наконечники искали цель. Диагональные удары ничего не решали, потому что неумело заточенные лезвия никого не ранили, только скрежетали друг о друга, будто сжатые зубы. Вся сила этого оружия сосредотачивалась в засечных ударах самым краем лезвия – там скапливался весь остаточный яд уничтоженных рептилий.
«Неужели ты хочешь увидеть, как я умираю в корчах?» – почти в отчаянии подумал Рехи. Он не давал спуску, не отступал ни на шаг, хотя что-то мешало атаковать в полную силу.
Наверное, он не хотел снова оставаться в одиночестве в совершенно чужом мире. Мир – это не место. Мир – это окружение. И гасить собственной рукой последний осколок своего мирка не хотелось, да еще в голове ворохом ненужных мыслей пролетало все, что они пережили вместе. Охота и страсть, даже детские годы, когда избалованная девчонка била сироту. Вот как теперь, только он научился давать сдачи.
– Ящеры вырвут твои потроха! – шипела Лойэ. В алых глазах дергалось пламя безрассудства, очевидно, она отчетливо представляла растерзанного Рехи. Или это он представил, помня недавние сцены: от сапог все еще не отлипли куски чьего-то сердца. Возможно, по ним Лойэ и выследила его среди развалин. Охотник не должен ничем пахнуть, уж точно не чужой мертвечиной.
– Пусть тебя каннибалы поимеют и съедят! – выплюнул Рехи в ответ.
– Тебя тоже! – огрызалась Лойэ, осыпая его градом ударов. Похоже, Рехи нанес ей особое оскорбление, за что тут же получил крепким кулаком в челюсть, успев отвести еще несколько выпадов мечом.
Лойэ фехтовала и одновременно била ногами, стремясь подсечкой повалить противника навзничь. Рехи подпрыгивал и перекатывался, ругая себя за поспешные слова, которые придали воительнице дополнительную прыть. Клинок несся то с одной стороны, то с другой. То к животу, то к шее в разной последовательности. Рехи же метил врагу в руки или ноги. Удары снизу сменялись ударами сверху, свободной рукой Лойэ бесчестно целилась в глаза. Растопыренные пальцы жадным пауком мелькали возле лица, отчего Рехи с отвращением мотал головой.
– Я выцарапаю! Выцарапаю их! – открыто признавался бесчестный противник. Ага, еще и слепым оставить хотела прямо посреди пустоши. Только недавно избежал такой напасти. Наверное, она не застала солнце, то самое, падающее в пустыню.
– Ты сама об этом пожалеешь! – яростно отвечал Рехи, атакуя уже без шуток, в полную силу. Лучше всего ему удавались горизонтальные удары, простые, без прикрас, да еще колющие. Он привык все решать быстро,