из одежды. Она хотела резиновую ванну, новое полотенце, простыню.
Оба вспыхнули. Заговорили горячо, не слыша друг друга.
Борис недоумевал: сейчас же холодно – какая, к дьяволу, ванна!..
Теперь больно от той ссоры. Что имеем – не храним, как бы ни было этого мало.
Он ворвался в избу. Обнялись.
– Мы построим завод резиновых ванн, – шептал он на ухо Насте.
– Хорошо…
Она не поняла о чём речь, но голос был таким родным, добрым, обещал что-то в будущем. Конечно же, что-то очень хорошее…
Спали сладко, спокойно – без разницы, о чём шумели войска на передовой.
Ночью, грохоча сапогами, в избу вбежал юнкер. Не заботясь о том, что все спали, громко позвал капитана Шелеста.
Борис вскочил, крикнул посыльному подождать, зажёг свечу. Быстро оделся, крепко обнял поднявшуюся в недоумении Настю, поцеловал.
– Всё хорошо будет, милая, – улыбнулся Борис. – Доспи за меня.
– Будь осторожен…
Вышли из избы. Юнкер сообщил, что готовится сильная атака красных – перебежчик предупредил. Почти бегом, насколько позволяла ночь, они заторопились к передовой.
Перебежчик не врал. Рассвет только собирался разогнать тьму, когда на позиции молчаливыми волнами покатились красноармейцы.
Луна была на стороне добровольцев и не стала скрывать противника. Первая линия окопов засветилась вспышками выстрелов.
Много народа привели большевики на убой. Первые скошенные цепи сменили вторые, за ними после короткого перерыва появлялись третьи, пятые… Ливень пуль и осколков косил людей. За упавшими солдатами шли новые: кто на несколько секунд, кто на пару минут – ещё живые, каждый со своим прошлым, со своими планами на жизнь… На последних метрах своего жизненного пути, ещё люди, а не куски плоти – бездушные, остывающие, одинаково никому не нужные…
Луна ушла. На картину бойни легли первые лучи солнца. Поле серело шинелями мёртвых. Местами блестели чёрным комиссарские куртки.
Орудия добровольцев покатились в тыл – снаряды кончились. Через час какая-то сволочь передала приказ батальону юнкеров: отступать к лесу, на ранее подготовленные позиции. Все уже там.
Юнкера спокойно, как на учениях, отходили перебежками. Особо настырных в преследовании большевиков успокаивали меткой стрельбой. Миновали деревню, добрались до опушки леса.
Противник не заставил скучать и атаковал вновь. Цепи красноармейцев подпустили поближе – и под ними закипела разрывами земля… Сюрприз!.. Снаряды подвезли! Большевики сообразили – не их день. Война прекратилась до следующего утра.
В роте Бориса двое убитых, шестеро раненых – легко отделались. Их сменили на позиции. Отдых. Борис пошёл искать Настю.
В госпитале не нашёл. Никто из персонала не смог точно припомнить: видели ли её вообще в суматохе этого утра…
Но ведь не могло быть и речи, чтобы Настя осталась с ранеными в той проклятой избе!
Опросив решительно всех, кто что-то мог видеть или знать,