понял он. – Значит, действовать на меня книжица стала, как только я ее сюда притащил. Оттаяла, значит!
Пельмени сварились. Леха налил себе полтинничек, нацепил на вилку самый аппетитный пельмень, обмакнул его в сметану и с удовольствием выпил.
– А, студент! – узнали Петличко в архиве. – Че на этот раз пришел?
– Дело о побеге найти не могу. Старое. Там еще лев цирковой сбежал, его всей деревней ловили…
– Издеваешься, – понимающе покивали ему головой. – Ну, заходи, ройся. Вон оно, второе справа!
Выходило, что льва ловили этим летом. Зэков поймали там же. Один из них с испугу заложил двух других, обвинив в убийстве «туриста», но никакого трупа не нашли и добавив всем за побег вернули за решетку. Льва тоже благополучно вернули в клетку, Федотыч оказался почтальоном и склочником, утверждал, что льва выпустили сын директора местной школы и «соседский сопляк». Выяснить про себя ничего не получилось.
– А почему, собственно, издеваюсь? – спросил Петличко, покидая архив.
– Вот скот, а! – не без восхищения сказали в архиве. – Вчера ж только, гад, этим делом весь мозг нам здесь вынес, и еще интересуется!
– А-а-а.. – неопределенно изрек Леха и пошел к выходу.
– Завтра про льва почитать придешь? – поинтересовались в архиве, но он сделал вид, что не услышал и потопал на работу.
Анечка притащила булочки с вишней. Они источали аромат на всю управу, заглушая явные нотки коньяка. Дядькин закатывал глаза, вкушал, закусывал и ласкал взором Анечку с декольте до пупка и обратно.
– Анна, не выходите замуж никогда! – бутафорил он, пытаясь разглядеть через вырез кофты лифчик. – Мы осиротеем и сдохнем с голоду, потравимся продуктами полураспада общепита, загубим микрофлору желудка бесконечным перкусом…
Дядькин мог наговорить еще много чего, но дежурный велел мчать на покойника, и Дядькин, торопливо проталкивая пальцами остатки булочки в рот, потащил всех вниз – седлать коня. Петличко втиснулся в середину, его сдавили, дыхнули с двух сторон коньяком и сдобой и бодро помчали вперед.
Антиквара задавили до смерти. Могли застрелить, заколоть, забить, в конце концов. Но поступили жестоко и именно задавили: дождались, когда сунет он голову в платяной шкаф старинной работы и поприжали дверцей так, что поперек груди, шеи и части деформированного черепа пролегла глубокая некрасивая черта, подбившая, как выразился водитель Андрюха, итог всей его жизни.
Угрюмый очкарик от смежников уже ковырялся в накладных, выявляя – было ли хищение, эксперты обсуждали кресло с массивными подлокотниками. Петличко прошелся среди старья, пару раз чихнул, вытер нос платком и снова подошел к орудию преступления. Шкаф оказался старым знакомым, мистические каракули на поверхности это подтверждали. Алексей присмотрелся к креслам и нашел, что и они скорее всего попали сюда из подозрительной квартиры.
– И концы в воду… – задумчиво сказал он вслух.
– Сначала, – попросил его Дядькин, который оказывается