и житейскую мудрость. А, главное, – в молодости трезвый взгляд на жизнь (это девушке то!..). Правда, муж её, по обстоятельствам, от её желаний уже никак не зависящим, погиб потом, когда их детки стали почти взрослыми, в автоаварии.
Паша-ж была тогда уже омужичившейся, пожилой (как нам, по крайней нашей молодости, казалось) бабой.
Это невыразительное смуглое лицо!.. которое не всякого и мужика украсило бы. Смятая в гармошку беломорина в уголке рта, задымлявшая прищуренный глаз, левый – правый, по случаю.
Глаза эти, кажется, ничего никогда не выражали. Просто были «открыты в мир» (подходящий шаблон!) и смотрели без всяких эмоций, как инструмент, необходимый для жизни. Паша овдовела уже после войны. Муж её, хоть и дошагал тяжкими фронтовыми дорогами до Великой победы, но сильно пострадал в этом лихолетьи и счастливо скончался в первые послевоенные годы на родной земле, в кругу родных и близких.
Зато у неё был взрослый сын, лет на пять постарше нас. Вот у него, если можно так выразиться, с «инструментами» был непорядок – парень был глухонемой. Но при том рослый, гибкий, жилистый такой! Тоже ездил на «Ковровце». Определял, когда мотоцикл заводился и как работал, по дрожанию руля.
Парень он был любознательный. Главная его страсть – техника. Несмотря на физические ограничения, тянулся к общению. Жестами, мимикой, мычанием пытался вступать даже в технические (не только по части мотоциклов) споры. Но по причине комплекса неполноценности бывал порой вспыльчив и требовал тонкого понимания технических нюансов. И, если оппонент начинал бестолково кивать головой и со всеми «доводами» соглашаться, таким образом, пытаясь уйти от «спора» и проявляя тем самым унижающую жалостливость – косвенный признак собственного превосходства, незадачливый спорщик нежданно, негаданно, без всякого предупреждения получал кулаком в лоб. Впрочем, если же оппонирующая сторона проявляла излишнее упрямство и пыталась (чаще всего красноречивыми жестами) объяснить «немуху», что он в этом деле некомпетентен – реакция следовала та же!
Уцелеть в этом «споре» вообще было невозможно. И поэтому мы, хоть и были заядлыми мотоциклистами, в технические споры с Мишей никогда не вступали – нам своих приключений хватало.
Мать же, то есть – Паша, в общении с односельчанами походила на давно прогоревший костёр – можно было разговором пошуровать остывшую жужелицу, головешки, но ни одной искры эмоций было уже не найти.
Паша всю жизнь проработала на лошадях. Тогда машин в колхозе не хватало, и основная нагрузка по обслуживанию коровников, свинарников, птичников да и социальных объектов, если можно так выразиться, зачастую ложилась на гужевой транспорт, не говоря уже о личном подсобном хозяйстве колхозников. И телега, запряжённая парой, или одноконка являлась естественным и неотъемлемым элементом сельской жизни. Единственно, что привлекало особое внимание и вызывало удивление с тех самых пор, когда