по большому счёту! Прожил недолго… Царство ему небесное!
Школьники на переменах окружали его потехи ради (школа через дорогу от парковой ограды), но потом слушали, открыв рот. Толян был всё-таки тонким психологом. Не от хорошей жизни, конечно. И пацанов мог выстроить в своеобразную иерархию с прогнозом по общечеловеческим ценностным признакам с первых минут общения. И, надо признать, почти безошибочно. Школьные учителя таким даром экспресс-анализа – мгновенной оценки учеников – не обладали. Некоторых из них больше заботило, кто у подопечных родители. Это было решающим фактором в оценке детских способностей.
Но вернёмся к рыбалке.
Широта душевная: «Век воли не видать!» и категоричность, признающая только два вида «трудовой» деятельности: «Воровать, или не воровать!» (притом воровать надо было непременно миллионы, а любить… никак ни меньше, чтоб как только королеву (!)), не позволяли блатным снизойти до мелочных удочек и закидушек.
…Бредень?..
«Ну, его ж надо таскать по уши в воде, надрываясь… Не-е-ет!.. Уж мы лучше с берега, покуривая. И не мелочась. Сразу чтоб с мешок!»
Динамитные шашки достал Рора – «парень квадратный, но деликатный».
Как оказался расходный материал строгой отчётности в руках Пряника и Роры, нетрудно догадаться. «Порыбачить» решили на самом дальнем пруду в Сельмаше. Подальше от досужей общественности и чутких ушей единственного тогда на всё село участкового – Махлана, или «Петровича» (Ивана Петровича Пшеничного – фронтовика, личности легендарной, пользовавшейся заслуженным уважением даже в местном послевоенном криминальном обществе).
Гера-Рора, пристроив крысиный хвостик бикфордова шнура к «снаряду», засомневался:
– Не многовато-ль, Толь, будет?.. Три-то…
Пряник сомнения удавил в зародыше с издёвкой:
– «Г»ера, вот только пукать не надо!.. – слово показалось красноречивым и вытянуло из закопченных анашой мозгов очередную цельную, логически связную, резонную мысль. – Чем три раза пукнуть, лучше один раз звяГнуть, «Г»ера… – произносить имя напарника Толяну, похоже, нравилось «суГубо».
Потом он ещё добавил многозначительно, хоть и непонятно к чему:
– «Г»лупо было бы…
И когда соратник уже присмолил от костерка фитиль, заполошно гаркнул на того:
– Кидай в камыши!.. Там косяк ходит…
Звягнуло так!.. что звон поселился во всей округе один. Всё остальное происходило будто в вязком прозрачном колышущемся масле.
Из камышей медленно поднялся в опрокинутое небо мутный громадный столб воды. Как перо из разбитой подушки, во все стороны пыхнули клочья камыша. Пропеллером закувыркались в небе непонятно откуда взявшиеся обломки бамбука. И несусветным, леденящим кровь ночным кошмаром, подпрыгнула над растерзанными зарослями в невероятном смертельном сальто огромным раздутым чёрным лягуном…