пробкой от шампанского. Я бегу по лесу, пересилив себя. Кое-где, как обрывки ваты, лежит снег. Ветер, набирающий
обороты, прогоняет снег. И, почернев лицом, тот уходит. Может, последний снег.
Не хочу, тупо не хочу, понимаешь. Почему люди не летают, думаешь, не умеют? Нет, на земле надежней. Любой может взлететь, если захочет. Но его место займут.
Земля греет солнце. Земля породила солнце. Крестьяне земли воспитали солнце. – Я не могу с вами жить! – заявляет солнце, уезжая в город.
Тяжелые бои на подступах к сердцу. Оборона прорвана. Монотонная стрельба из ручных орудий. Мощный залп. Город вздрагивает. Разрывы гранат возле самого сердца.
Тело не двигается, молчит, боясь спугнуть жизнь. Вдруг поплавок вздрагивает, уходит. Рывок! Слишком резко. Сорвалась.
Дыхание осени. Рев турбин. Усталость, поле, листва. Осень. Сердитый парикмахер проезжает по полю. Ветер обирает деревья. Голые, они склоняются, чтобы как-то прикрыть наготу.
Сегодня день пустой, как тетрадь двоечника. Не выполнив задание, он пришел на урок. Занимается чем угодно, только не делом. Я беру его тетрадь и расписываюсь: два. – Завтра с родителями. Он приходит с мамой, мрачной, почерневшей, злой. – Что вам сделал мой ребенок? Почему вы его не любите? – кричит она, зажигая глаза гневом. – Я растила его одна, работала чтобы жить, он рос один, по себе. А вы вместо понимания ставите свои глупые двойки, отрывая меня от дела!..
Эти дни моросят, моросят… Мы играем во дворе, дети. Ленина бабушка, сама мама, Лена, Сергей, Таня… Солнце восемьдесят девять над крышей. Я катаюсь на "Школьнике". Таня говорит: чтобы перед школой не заболеть…
Я соскакиваю с кровати, выбегаю на улицу. Те же: бордюр, лестница, двор. Вот и дорога, по которой весной таял снег, здесь мы пускали кораблики… Белые, бумажные, а чаще – просто спички. Уезжают, уезжают потому, что нельзя вынести пытку. Жить там, где похоронен человек – самое главное, где так дорого все, что почти не было. "Здесь меня брали на руки…" Как легко соскользнуть в прошлое и как тяжело из него выбраться. Мы словно меняемся местами с тем мальчиком, бывшим я…
Царствовать или умереть, говорит Екатерина. У нас мир, значит, мы побежденные. Кто носит крестики, а кто – кресты, говорю я. Произведение, мобилизация слова, краски, звука. Все – на защиту своего существования. Говорить всегда преждевременно. Для чего эти просторы? Будто чего-то ждут.
Звезды, элементы сознания, прорезают мозг. Я слушаю ночь. Чьи-то звезды в ночи. Вой собак, свет от фар – в поле. В ней мы с Лехой одни. Пьяные, поджигая стоги, мы летим навзрыд. Что-то с нами будет. Полутени, машина в кустах, сверчки. Когда мы умрем, наши тени вернутся, чтобы сжечь оставшиеся снопы. Начало сентября. Мы лежим в центре поля, одни. Проезжает "копейка". Молчим. Месяц только начат, открыт. Прямо перед лицом звезды. Грозные, прожигая мысль. Бутылки с вином кончены. Мы лежим, потеряв нить. Градусники безумия. Нет, чтобы спать, с утра зарабатывать деньги, жить