они резко уходят вниз – понятно, снизу хотят ударить, избегая лобовой атаки. Я перехожу в пикирование, за мной и остальные, и мы расходимся на встречных курсах. Теперь левый вираж – мессеры уже заметно выше и убегать не торопятся. Задираю нос и выпускаю последнюю пару эРэС. Эх, погорячился. Не прицелился как следует, и промазал метров на сто. Да и было далековато до них. Тем не менее, немцы разворачиваются и идут на запад. А может, горючее у них на исходе.
После посадки все трое моих подчинённых с воплями кидаются меня обнимать. А у меня почему-то особых эмоций нет. Идём в штаб. Они все скачут вокруг, что-то кричат, смеются. Хотел доложить Назарову, но он у Петрова. Там же Захаров и Смертин. Докладываю о трёх сбитых юнкерсах и одном подбитом. Смотрят недоверчиво, но молчат. И тут Гершт заглядывает – мол, наземники вызывают. Петров берёт трубку. Оттуда слышатся восторженные вопли. Опции громкой связи здесь нет, но все слышат радостные вопли командира полка. Он лично видел, как мы сбили четыре юнкерса, а двух лётчиков они даже в плен взяли (они, наверно, и стрелка и штурмана лётчиками считают).
– Четыре, не три? – уточняет Петров!
– Четыре! Сам видел! – Петров развернул трубку к нам и мы слышим всё – Первый раз такое вижу, какое-то новое оружие, типа миномёта. Как дали – бум! Один вниз кувыркается, другой горит. Потом ещё добавили. Те прыгают, мы выслали за ними людей. А ведь эти гады нас каждый день бомбили. Мы просили прикрыть – никакого толку. И вот, наконец, прислали соколов. Они хоть живы?
– Спасибо, товарищ полковник, они все живы, потом подтверждение подпишете?
– Конечно! Я бы им ордена подписал, будь моя воля. Бойцы прыгали и кричали, наконец-то бьют проклятых фашистов.
Наконец, разговор закончен, Макс подмигивает мне и уходит.
– Так что, товарищ Панкратов, сколько сбили?
– Я три сбил, но вот ещё Сафонов – они с Земцовым ещё по одному стреляли, он сильно задымил и пошёл на запад со снижением. Я думал, подбит, но может, он и упал, мне уже некогда было смотреть, я как раз погнался за четвёртым.
– Значит, четыре. Три лично ты, хоть и жирновато тебе сразу три, а четвёртый? На Сафонова или групповой?
– На Сафонова. Групповые – это не пойми что. Чи срав, чи ни.
– Это как?
Рассказываю им анекдот. Все начинают ржать. А комиссар долго не может остановиться, вытирает слёзы, которые у него от смеха активно пошли. Но пора уже и работать. Комиссар берёт меня за рукав, и отводит в сторону, обычный приём для этого времени. Заменяет предложение поговорить.
– Товарищ Панкратов, теперь мне ясно, что вы были абсолютно правы. Надо было этим оружием всех вооружить. Сейчас бы уже сбили… – он начинает загибать пальцы, шевелит губами, – В общем, много бы сбили. Я никак не мог понять – вроде, вы настоящий коммунист, но иногда… Какие-то сомнения. А теперь понятно, что вам место в партии. Будете принципиально отстаивать… Ну, вы сами знаете, что. Согласны?
Я, в общем, считаю, что вступить