содержимое. В перцы, ловко держа их одной рукой, смотритель налил что-то красное из тыквы. Один «стакан» он подал гостю своей скромной обители. Другой выпил сам. Довольно крякнув и закусив тем самым перцем из которого пил, человек расслабился и перестал заикаться. Щёки у него немного порозовели.
– Меня зовут Лилмэ́и. Я уже в седьмом поколении смотритель этой башни.
– Я, наверное, Инкрим. Третий из… – он протянул руку, но Лилмэи отшатнулся.
– Господь с вами, Третий! Уж мне ли не знать, кто вы такой?! Я всю жизнь только и делал, что репетировал эту встречу. А вышло, – он хлопнул себя по бокам. Как бы извиняясь, Лилмэи предложил вождю яблоко. – Извините за мой энгелиш. Но и вы, возьмите меня правильно: вернулись так нежданно. Вас ожидали через месяц.
– Что поделать? Вот он я! – Фред сдержал хохоток от выражения «возьмите меня правильно». Он решил не отказываться от выпивки и опрокинул содержимое перца себе в глотку. Пойло, оказалось на редкость горьким. Впрочем, иного Фред не ожидал. Даже слопав этот перец, он не избавился от гадкого привкуса. Взяв яблоко, он откусил сразу половину.
– Марк? Ах, да! Кайрил! Ну, да. В Сата его так зовут. Марк.
– Дурацкий Мир. Чёрный Мир. Хочу забыть о нём как можно скорее.
– Лучший способ! – Лилмэи качнул головой в сторону тыквы.
За красной холщовой занавеской, что отделяла комнату от коридора, послышались детские шаги и смех, а с ними – шорох, словно кто-то водил рукой по стене. Сквозь штору были видны те же синие искры, только теперь они стали отчётливее. Теперь искры не угасали сразу, оставляя за собой неровные медленно тающие полосы.
– Ки́ми-ли́ми! Кэ́хэтэ, – сказал Лилмэи, заглянув за штору. Прибежали мальчик и девочка, лет по восемь каждому, одетые в серые рубашки и юбки. – Это мои дети. Лилито́н и Кали́ма. Калима – мальчик, Лилитон – девочка. Тэ́кнэк, тэ́кнэк, – помахал он руками, и дети убежали.
– Кайрил сказал, ты меня встретишь, но ты так и не появился, – сказал Фред, доев яблоко.
– П-п-простите во-вождь, я… это бо-больше не повторится.
– Да ладно, расслабься. Я ещё не вождь, и карать тебя не буду. Но там, откуда я родом, ценят пунктуальность.
– Простите, я не очень… хорошо з-знаю энгелиш и не знаком со с-с-словом «пункутальность».
– Пунктуальность. Я потом объясню, – Фред разлёгся на кровати. – Неудобно у тебя тут. Распоряжусь, чтобы тебе дали комнату побольше. Слушай, – он снова сел и похлопал в ладоши, в слабой надежде, что включится освещение. – А тут всегда так темно?
– Вождь, – смотритель улыбнулся и мягко провёл ладонью по стене. На стене образовался яркий голубой след, который угасал около минуты. – Чтобы было светло, нужно трение.
Он надавил посильнее, и образовалась жёлтая полоса. Затем надавил со всей силы, и свет получился чистым и белым.
– Чем сильнее давишь, тем ярче свет. У детских ладошек не такая сила, как у взрослых, и они могут делать лишь искорки. Но для того, чтобы свет был